Он уставился на меня, крепко сжимая трость.

Я ожидал, что он будет бушевать и кричать еще больше, но, к моему удивлению, он, казалось, сдулся у меня на глазах. Гнев схлынул с его лица и тела, отчего он стал выглядеть меньше и старше, чем несколько минут назад.

— Я не говорю, что всегда веду себя идеально, — прорычал он. — Был ли я расстроен, когда ты перешел в «Блэккасл», не сказав мне об этом заранее? Конечно. «Холчестер» не был моей командой. Это была наша команда. Когда ты был ребенком, ты только о них и говорил. Мы вместе ходили на каждый матч. Мы разрабатывали стратегию, как получить тебе место в клубе. Я думал, ты их любишь.

Столкнувшись с его неожиданным спокойствием, мой гнев тоже вырвался наружу, оставив пустоту в моем животе.

— Я так и сделал, но мы не можем вечно оставаться на одном месте, даже если мы его любим. Мы должны расти. — Я сглотнул. — Я не сказал тебе заранее, потому что боялся, что ты каким-то образом убедишь меня остаться до того, как будут оформлены документы. Мне нужно было уехать из Холчестера, чтобы стать самим собой. Я не мог этого сделать, когда ты все время говоришь мне в ухо. Я не мог сделать ни единого шага или отпраздновать ни единой победы, чтобы ты не унизил меня. Я могу вынести критику, но если это не единственное, что я слышу.

Рот моего отца образовал тонкую линию на лице.

— Твоя мать всегда говорила, что я был слишком суров с тобой в отношении футбола, и, возможно, так оно и было. Но я не подталкивал тебя побеждать ради меня. Я делал это ради тебя.

— Чушь. — Возможно, мы и ведем вежливый разговор, но я не был глупым.

— Думай, что хочешь, но это правда, — резко бросил он. — Тебе нужен этот титул, сынок. Тебе нужно подтверждение. Ты так боялся доказать правоту своих критиков, что неудача убила бы тебя, особенно после смерти Тедди. Поэтому я не позволил тебе. И посмотри на себя сейчас. — Он кивнул на трофеи, медали и дорогие гаджеты, окружавшие нас. — Как думаешь, ты бы зашел так далеко, если бы я не подталкивал тебя с самого начала?

Я ему не поверил. Я не хотел ему верить.

Я так долго выстраивал историю наших отношений, что изменить хоть что-то в ней означало бы изменить мое мировоззрение, а это было немыслимо.

Но я услышал в его словах нотки правды, и даже если это была не вся правда, она превзошла все мои ожидания.

Мой отец вздохнул, и его лицо снова смягчилось.

— Ты был безутешен после смерти Тедди, — сказал он. Я вздрогнул. Мы не говорили о Тедди с тех пор, как я был подростком, и мне это нравилось. Некоторые воспоминания лучше оставить в прошлом. — Ты винил себя в том, что с ним случилось. В ночь после его похорон ты взял мою машину и всю ночь не возвращался домой. Твоя мать и я были в панике от беспокойства. Но ты, наконец, вернулся домой в четыре утра, пахнущий элем и сигаретами. Ты не мог себе представить... — Его голос затих. — Это было похоже на то, как будто ты хотел умереть и наказывал себя за то, что выжил, а он нет.

У меня перехватило дыхание от неожиданности.

— Я этого не помню.

Честно говоря, дни и недели после смерти Тедди были как в тумане. Я либо уничтожил, либо подавил их, но слова отца вытащили смутное воспоминание о дешевом пиве и реве двигателя, когда я гнал его по темным, пустым улицам.

— Не думаю, что ты бы помнил это, но это не то, что родители забывают. — У моего отца щелкнула челюсть. — Мы наказывали тебя. Кричали на тебя. Читали тебе лекции. Но я мог сказать, что единственное, что поддерживало тебя в то время, был футбол. Ты был вдвойне полон решимости добиться успеха для себя и для Тедди. Поэтому я сосредоточился на этом. Я отбросил все с пути и сделал это единственным, о чем ты будешь думать.

Непреодолимое давление распространилось от основания черепа к вискам. Я больше не мог отделить правду от вымысла, и я подозревал, что он заставляет свои мотивы звучать более чистыми, чем они были.

Однако в одном он был прав, смерть Тедди и роль, которую я в ней сыграл, отправили меня в темную спираль. Футбол спас меня, но...

Что-то движет твоими этими глупыми, импульсивными решениями.

Как будто ты желал смерти и наказывал себя за то, что выжил, а он нет.

Мое сердце на мгновение остановилось.

Нет. Не может же быть все так просто, не правда ли?

— Ты можешь верить мне или нет. Это неважно. Что было, то прошло, — сказал мой отец, снова привлекая мое внимание к себе. — Но я пришел сюда, чтобы напомнить тебе о том мальчике, который сделал бы все, чтобы сидеть там, где сидишь ты сейчас. Думаешь, подростком ты бы зашел так далеко только для того, чтобы растратить свои мечты на несколько глупых, кровавых ошибок? Он бы боролся, чтобы снова играть.

Он встал, тяжело опираясь на трость.

— Я не могу заставить тебя делать то, чего ты не хочешь, хотя, видит Бог, я пытался. Но подумай о том, что я сказал сегодня вечером. Подумай о том, что ты выбросишь, если не вытащишь голову из задницы как можно скорее. — Он заковылял к двери. — Я сам уйду. Уже поздно, и, если я скоро не вернусь в отель, твоя мать снимет с меня шкуру.

Я чуть было не позволил ему уйти без дальнейших комментариев, но над нами нависла еще одна нерешенная проблема.