Остальные игроки затихли, их глаза с открытым любопытством блуждали между нами. Они все еще привыкали к тому, что Винсент и я работаем вместе, а не спорим, но они полностью согласились с новой динамикой. Напряжение прошлого сезона не было веселым ни для кого.

— Вы двое наконец поцеловались и помирились? — крикнул Эллиотт, полузащитник, со своего места у камина. — Наши родители больше не в разводе?

В комнате раздался смех.

— Простите. — Винсент выглядел оскорбленным. — Я был вашим капитаном много лет. Он перевелся только в этом году. — Он ткнул в меня большим пальцем. — Мы не на одном уровне. Здесь только один родитель, и это я.

— Конечно, — сказал я. — Ты можешь быть надоедливым родителем. Я буду веселым старшим братом.

Он посмотрел на меня, но в выражении его лица не было тепла.

— Ты собираешься продолжать издеваться или объяснишь всем, почему они здесь?

Правильно. Как бы мне ни нравилось усмирять его самолюбие, у нас были более важные вопросы для обсуждения.

Я снова повернулся к команде.

— Во-первых, прежде чем мы перейдем к причине, по которой мы все здесь собрались, я хочу извиниться, — сказал я. Чувства давили на меня уже некоторое время, и мне нужно было выплеснуть их из своей груди. — Я знаю, что с тех пор, как я вступил в клуб, все было сложно по разным причинам. Отчасти из-за внешних обстоятельств, но отчасти из-за меня. Из-за моего характера, моего безрассудства...

— Твоего огромного эго, — сказал Винсент.

— Моей гордости, — сказал я, игнорируя его. — Все эти вещи способствовали бурному началу сезона. Я втянул вас в свою борьбу с «Холчестером», когда не должен был, и теперь мы все за это расплачиваемся.

Я оглядел комнату, посмотрел на мрачные лица всех присутствующих. Впервые они не шутили и не дурачились. Начало было непростым, но мы многое пережили вместе. Я был благодарен им за то, что они рядом со мной, и не собирался снова их подводить.

— Однако это изменится, потому что я предан «Блэккаслу» и чертовски уверен, что мы привезем домой трофей в конце сезона.

Мои слова были встречены громкими криками одобрения. Я подождал, пока они стихнут, прежде чем продолжил.

— Я уговорю тренера вернуть меня в игру. Когда он это сделает, знайте, что я буду бороться за всех нас на поле. Это не обо мне, это о команде. И вместе мы надерем задницы другим командам.

Раздался еще один громкий взрыв аплодисментов.

— Слышите, слышите!

— Нахуй «Холчестер»!

— «Блэккасл», черт возьми, победит! — Эллиотт постучал по столу, подчеркивая свои слова.

— Ладно, успокойтесь, — крикнул Винсент, как зануда, но он улыбался. — У нас будет достаточно времени поговорить о футболе позже. Давайте займемся делом. — Он бросил на меня выразительный взгляд.

Ребята затихли, явно заинтересованные в том, к чему все идет.

Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем снова заговорить.

— Как некоторые из вас, возможно, знают, мы со Скарлетт недавно расстались.

— Да, я слышал. Ты и сестра Дюбуа. — Стивенс цокнул языком. — Вот дерьмо, мужик. Она была горячей... — Он резко оборвал себя, когда Винсент и я оба пронзили его мрачными взглядами. — Э-э, я имею в виду, она кажется прекрасной женщиной. Мне жаль. Пожалуйста, продолжай.

На этот раз я проигнорировал его дерзость.

— Как я уже говорил, мы со Скарлетт расстались, но я собрал вас здесь, потому что хотел бы попросить вас помочь мне разобраться в этой ситуации.

Команда обменялась озадаченными взглядами.

— Я не понимаю, — сказал Сэмсон. — Чем мы можем помочь?

— И почему нам для этого нужно встречаться лично? — Галлахер зевнул. — Это могло быть и письмо по электронной почте.

— Нет, не могло, — сказал Винсент. — Вы увидите, когда Ашер объяснит шаг номер один.

Галлахер нахмурился.

— «Шаг номер один» чего?

Я улыбнулся искренней улыбкой впервые за две недели.

— Наш последний план: Верни Скарлетт.

ГЛАВА 52

— Могу ли я задать вам вопрос? — Эмма снова задержалась после занятий, ее лицо было нервным. — Дело не в студенческом спектакле. Не совсем.

— Конечно. — Я выключила музыку и повернулась к ней. Некоторые преподаватели предпочитали использовать живого пианиста для своих уроков, но мне нравилась свобода делать паузы и воспроизводить заново, не полагаясь на то, что другой человек подхватит мои реплики. — Что это?

Эмма переминалась с ноги на ногу. Я терпеливо ждала, мое любопытство насторожилось из-за ее долгого молчания. Обычно она была более прямолинейной.