— Это ведь подкрадывается незаметно, не так ли? — Она улыбнулась. — Ты отлично себя вела на репетиции, так что не волнуйся. Все будет хорошо.

Никто из нас не упомянул мою провальную первую репетицию. Это было в прошлом, и с тех пор мы прошли долгий путь.

— Спасибо, — сказала я. — За все.

Она была строга со мной во время первой репетиции, но с тех пор она сделала все возможное, чтобы удовлетворить мои потребности. Если бы не она, последние несколько месяцев были бы мучительными.

— Не будь ко мне сентиментальной, — решительно сказала Тамара, но в ее глазах промелькнула легкая искорка. — Если ты действительно хочешь меня отблагодарить, выйди и покажи им, как это делается.

— Я попробую. То есть, я сделаю, — поправила я.

— Хорошо.

Вскоре ее позвала другая танцовщица, и я подождала, пока она уйдет, прежде чем осмелилась заглянуть за занавес. Мое сердце трепетало от размера толпы, заполнившей зрительный зал, но постепенно успокоилось, когда в поле зрения появлялось все больше и больше знакомых лиц.

Я заметила Ашера в центре и спереди с Винсентом, Кариной, Бруклин и моими родителями, которые сидели по обе стороны ряда, чтобы не разговаривать друг с другом. Мой отец полностью оправился от травмы за лето, и он привел свою (бывшую) домашнюю медсестру в качестве спутницы. Это должно было раздражать мою мать, которая пришла одна. Я бы поставила свои последние фунты, что она завяжет с каким-нибудь молодым садовником, чтобы насолить моему отцу, в течение следующего месяца.

Эмма и ее родители сидели в ряду позади них, щебеча от волнения. Было даже несколько игроков «Блэккасла», разбросанных по всему залу, включая Ноа, Адиля, Сэмсона и Галлахера.

Я глубоко вздохнула и позволила себе на мгновение все это ощутить: огни, людей, волну предвкушения, витающую в воздухе.

Это не было моим ослепительным звездным поворотом в качестве многообещающей молодой инженю (прим. амплуа наивной невинной девушки). Мое выступление не будет рассмотрено в «Хранителе» (прим. британская газета) и не будет биса в Уэстбери на следующий вечер. Я больше никогда не буду той танцовщицей, и впервые после несчастного случая, я была с этим в мире.

Эта глава моей жизни закрылась, но на этот раз я могла закрыть ее на своих условиях.

— Внимание! — Тамара захлопала, чтобы привлечь наше внимание. — Пять минут до начала спектакля.

Вот и всё.

Нервы у меня были на пределе.

Четыре минуты.

Воздух приобрел сюрреалистическое, туманное качество. После месяцев репетиций, тревог и сомнений в себе было трудно поверить, что этот момент настал.

Три минуты.

Я представила себе людей, ожидающих по ту сторону занавеса. Там были незнакомцы, да, но там были и мои люди. Люди, которые любили меня, поддерживали меня и никогда не осуждали, независимо от того, насколько хорошо или плохо я выступала. Они были моей опорой, и мысли о них успокаивали некоторые мои нервы.

Две минуты.

Странное спокойствие наступило, когда все расселись по местам. Конечно, мне хотелось блистать на сцене, но в конце вечера дело было не в идеальном выступлении. Дело было в том, что я вообще здесь была.

Годами я избегала участия в спектакле, потому что боялась, что не буду соответствовать тому, кем я была раньше. Я наконец-то столкнулась со своими страхами и научилась ценить свое тело во всех его формах.

Мне пришлось царапать и продираться к этому моменту, но я это сделала. Я была здесь, и это само по себе было достижением.

Одна минута.

При этом я была бы не я, если бы не излила душу на той сцене. Это выступление было моей лебединой песней, и я собиралась чертовски стараться изо всех сил, чтобы воздать ему должное.

Оставшиеся у меня нервы растворились в мягкой улыбке.

Время для спектакля.

Занавес поднялся.

Заиграла музыка.

И я затанцевала.

ГЛАВА 55

Два месяца спустя

— Поскольку это наша шестимесячная годовщина, я технически могла бы заставить тебя сказать мне, куда мы направляемся, — сказала Скарлетт. — Я скажу, что это мой подарок на годовщину. Ты не можешь мне в этом отказать, не так ли?