Ее глаза расширились.

— Ашер? Что ты...

Она не успела закончить свой вопрос, как я шагнул вперед, схватил ее за шею и прижал ее губы к своим.

Ее удивленный вздох дошел до моих легких, и наступил напряженный, застывший момент, когда я подумал, что она оттолкнет меня.

Но затем ее вздох перешел в стон, ее губы приоткрылись, и я понял, что ничто уже не будет прежним.

ГЛАВА 22

В ту секунду, когда губы Ашера коснулись моих, я потерялась.

Все доводы в пользу того, почему я должна оттолкнуть его, все логические доводы, которые держали нас на расстоянии в течение последних двух месяцев, рухнули, как песчаный замок под натиском приливной волны.

Мы ввалились в мою квартиру, наши руки срывали друг с друга одежду, наши рты были горячими и отчаянными от желания.

Это было совсем не похоже на наш первый поцелуй.

Наш первый поцелуй был исследованием, погружением в мир «что, если». Что, если мы поддадимся нашему влечению? Что, если мы скажем «к черту» и сделаем то, что хотим, наплевав на последствия?

Этот поцелуй... этот поцелуй был взрывом. Все ограждения, которые я воздвигла, все обещания, которые я дала себе, испепелились одним прикосновением.

Я услышала глухой стук захлопнувшейся двери, но он был так далеко за пределами моего поля зрения, что с таким же успехом мог бы произойти где-то в галактиках отсюда.

Руки Ашера проложили дорожку по моей спине к изгибу моей задницы, и я снова ахнула, когда он поднял меня с легкостью, с которой кто-то поднимает тряпичную куклу.

По моему позвоночнику пробежали электрические мурашки, и я инстинктивно обхватила его руками и ногами, пока он нёс меня в мою комнату, не прерывая поцелуя.

В моей квартире была одна спальня, и дверь была открыта, так что ему не пришлось гадать, куда идти. Каждый шаг усиливал потребность, растущую между моих ног; к тому времени, как мы прошли через дверной проем, я была не более чем комком предвкушающего удовольствия, связанного с похотью.

Ашер оторвал свой рот от моего. Я невольно застонала в знак протеста, что вызвало тихий смешок, когда он уложил меня на кровать с изысканной, мучительной заботой.

— Не волнуйся, дорогая. — Слова пробежали по моей коже, словно крошечные ласки. — Мы еще даже не начали.

Все мое тело напряглось от темного обещания в его голосе. Я наблюдала, как бурлила кровь, как он сбрасывал брюки и боксеры.

Мы потеряли мое платье и его рубашку где-то между гостиной и спальней. Я была одета в черный кружевной бюстгальтер и стринги, те, которые я всегда носила на первые свидания, а Ашер был... ну, он был голым.

Самый восхитительный и аппетитный вид обнаженной натуры, о котором только может мечтать девушка.

Если бы я не лежала, мои колени, возможно, подогнулись бы от чистого визуального удовольствия, представшего передо мной.

Широкие плечи. Тонкая талия. Пресс, как высеченный мрамор. И эти бедра. Казалось, они могли бы раздавить чертов арбуз.

Мой живот затрепетал от новой волны желания.

Я никогда не признаюсь, но я всегда считала, что у футболистов лучшее телосложение из всех спортсменов. Стройные, но мускулистые, легкие, но мощные.

Ашер доказал правильность всех моих теорий.

Я проследила взглядом легкую дорожку волос – вниз, вниз, мимо рельефных линий его пресса, вплоть до его возбуждения.

Воздух испарился из моих легких. Боже мой. Даже его член был прекрасен. Длинный и толстый, идеально пропорциональный его телу, его кончик уже сочился предэякулятом.

Еще один тихий смех прервал мое жадное разглядывание.

— Закрой рот, милая, — протянул Ашер. — Для этого у нас будет достаточно времени позже.

От этого намека у меня по всему лицу и ногам пробежала краска. Однако мое смущение исчезло, когда он приблизился ко мне, его глаза потемнели от смеси жара, веселья и чего-то еще, что вошло мне в грудную клетку, как ключ в замок.

Это был не первый мой опыт секса, но никогда еще не было такого предвкушения, словно я балансирую на грани чего-то, что может перевернуть весь мой мир, если я это позволю.

И я хотела это позволить. Это было самое страшное.

Я так старалась не допустить, чтобы я дошла до этой точки. Каждый раз, когда я сдавалась в течение последних двух месяцев, я тут же отступала, но одна из сторон должна была победить в перетягивании каната между моим сердцем и разумом.