То ли накопившаяся усталость, то ли нервы, то ли что-то ещё, но в последние годы Харун ар-Рашид, как полагают, стал чрезвычайно опасаться преступных сговоров, мятежей и всякого рода заговорщиков. По его личному приказу за всеми крупными вельможами велась тайная слежка. Подозреваемые тут же попадали под жернова его гнева, пока однажды Джафар ибн Яхья не оказался очередной жертвой этого одержимого страха правителя.

С тех пор пройдёт всего 6 лет, когда вспыхнет очередное восстание против деспотичных наместников в Хорасане, одном из наиболее сложных регионов исламского государства. Во время своего военного похода на Самарканд великий правитель, воспетый народными сказаниями, Харун ар-Рашид тяжело заболеет неизвестной болезнью и очень скоро умрёт. Ему было всего 46 лет.

А пока, среди тех кто попал под массовые репрессии против Бармесидов, был ещё один очень важный человек … это герой нашего повествования, великий «шейх алхимиков» Джабир ибн Хайян. Будучи протеже опального визиря, он, как и все остальные, был задержан, допрошен и выслан вместе с семьёй обратно в Куфу под домашний арест, который продлится до самой его смерти.

Среди фундаментальных трудов Джабира ибн Хайяна по алхимии, выделяют несколько его трактатов, часть из которых осталась лишь в виде небольших фрагментов у более поздних авторов, а другая чать сохранилась в библиотеках Каира, Стамбула, Лондона и других научных центрах.

«Книга семидесяти», состоящая из семидесяти глав, отражает весь экспериментально-исследовательский корпус мастера, «Книга о печах», «Книга о ядах», где рассказано о ядах и противоядиях к ним, в сочетании химии и медицины. Трактат «О железе» излагает правила очищения металлов и производства сверхпрочных сплавов, а в своей книге «Ильм аль-Мизан» (Наука о равновесии), исламский магистр впервые доказывает, что вся земная реальность построена на определённой системе мер и пропорций её элементов … то, что спустя в 1794 году «открыл» французский химик Джозеф Луи Пруст.

Некоторые свои алхимические рецепты он составил языком цифр и символов, обращаясь к пифагорейской нумерологии, которой он владел блестяще. Расшифровать эти формулы могли лишь немногие, поэтому для нас они и сегодня остаются загадкой.

В начале своих работ Ибн Хайян отдаёт должное знанию древних, с уважением отмечая греко-египетских и персидских алхимиков, таких как Марию Коптскую, Зосиму, Агафодемона, Хостанеса… Он прекрасно знал античную философию и нередко в своих теориях ссылается на Платона, Аристотеля, Галена, Порфирия, Александра Афродийского…

В своих рассуждениях об алхимических началах он, как бы иронизирует над «здравым смыслом» противников этого учения, приводя их цитату:

«Мы настолько же в состоянии превратить один металл в другой, насколько в состоянии превратить быка в козу».

Исламский магистр полностью отвергает нападки всех этих горе-рационалистов, которые позволяли себе глумиться над эзотерической константой Вселенной, а затем переходит к обоснованию главных алхимических практик…

«Если природа должна употребить тысячу лет, чтобы образовались металлы, то можем ли мы рассчитывать на то же самое – мы, редко живущие свыше ста лет? … Высокий и сильный жар [огонь], которым мы воздействуем на тела может возыметь, и в короткое время, то же действие, на которое природа затрачивает столько лет. Но только одного огня мало … Разве кто-нибудь знает в точности, как влияют на металлы звёзды? Но это влияние едва ли всецело в наших руках».

Ибн Хайян считал, что настоящему алхимику необходимы три вещи: одержимость, то есть неутолимая жажда познания, мужество поиска и особое состояние Духа. Он неоднократно подчёркивает, что Философия Огня – это не слепое копирование действий природы. Оно, в некотором смысле, творчески независимо, хотя и не покидает границы предопределённых возможностей.

« … свинец совершенно не похож на серебро, но с помощью тайного средства и он легко обращается в серебро… так, что «быка можно превратить в козу»».

Именно Джабир ибн Хайян впервые переформулировал «аристотелевские» элементы-стихии в алхимические категории – философскую ртуть и философскую серу, которые предстают как духовные «первоэлементы», неотделимо связанные со своими вещественными формами. Таким образом обычная Ртуть и обычная Сера – это выразительные свидетельства незримых, эфирных начал всех металлов, где философская втуть – это твёрдость, блеск, плавкость и тягучесть, то есть «женское первовещество», а философская сера – это изменчивость, горючесть, радужность, огненность, то есть «мужское первовещество».

Он различал три вида «великих эликсиров», приводящих в движение транс мутацию вещей …

«Эликсиры первого порядка изменяют свойства веществ, хотя и не вполне надёжно. Эликсиры второго порядка сообщают металлам более устойчивые свойства, и только эликсиры самого высшего порядка е есть «великий магистерий», осуществляющий окончательное превращение в золото или серебро».

Эликсир третьего порядка содержит в себе всю Вселенскую мощь созидания, и поэтому способен ускорить любой естественный процесс, являясь лекарством «трёх царств». Вся сила Природы персонифицируется в одном чудодейственном веществе … Философском камне.