— О чем вы говорите? — нахмурился я.

Дмитрий Павлович, уже и сам бледный от того, что отдал много сил сыну, поднял на меня ввалившиеся глаза.

— Аномалии. Он баловался с темными артефактами. Я этого не одобрял — все же такие риски… Но Павлуша прознал, что Спецкорпус проводил успешные эксперименты, что вы научились адаптироваться к этой силе и подчинять ее себе… Он посчитал, что тоже сможет. Он ведь Романов… И что это станет нашим преимуществом…

Его голос был едва слышен, как если бы он говорил сам себе, а не нам.

— Дорогу лекарю!

Охрана расчистила путь двум медикам в форме — те неслись к нам с чемоданчиками наперевес. Едва они добежали, я поднялся и с усилием оторвал Дмитрия Павловича от сына. Лекари тут же приступили к работе.

— Пульс еле прощупывается, — пробормотал медик, повернувшись ко мне и Дмитрию Павловичу. — Я не маг, но эту беду отличить могу. Ему нужен маголекарь. Вызывайте скорую в спецбольницу.

Мицкевич подошел ко мне, передав князя крови под охрану своим ребятам.

— Николаев, Кропоткин, — тихо сказал он, — везите княжича в Военмед. Я сейчас доложу, вам дадут сопровождение. Здесь рядом большой пост дорожной полиции, организуют кортеж. В Военмеде будет ждать наша охрана из Зимнего. Просто довезите.

Я коротко кивнул.

— Сделаем, ваше благородие.

— Дотянете его?

— На подкачке — дотянем.

Мой взгляд на секунду задержался на лице Дмитрия Павловича. В его глазах отражалась яростная отчаянность, слезы стекали по щекам, но он, казалось, не замечал их, продолжая бессознательно что-то бормотать, словно молитву. Никто бы сейчас не узнал в этом раздавленном человеке главу Павловичей.

Подошли два охранника с носилками. Мы аккуратно подняли безвольное тело Павла и торопливо направились к выходу.

Артемов передал по рации:

— Сопроводить по служебному на южный выход. Всем сотрудникам — оставаться на позициях и не допускать посторонних.

Кортеж с мигалками мчался по вечерним улицам, рассекая туман холодного осеннего Петербурга. Внутри автомобиля стояла напряжённая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием Павла и тихими шорохами моей куртки, когда я снова и снова подносил ладони к его вискам, направляя эфир в его истощённое тело. Его кожа оставалась ледяной, а лицо — невыносимо бледным.

— Черт возьми, Николаев, что это было? — Кропоткин нарушил молчание, его глаза блестели в полумраке салона. — Ты ведь видел это, да? Павел Дмитриевич… использовал энергию Искажений.

— Да, — я отвёл взгляд от неподвижного лица Павла. — Слишком много, слишком быстро. Он выбросил силу, которую, по всей видимости, едва ли осознавал.

Кропоткин покачал головой, словно не веря собственным ушам.

— Но как… Как он мог сделать это? — прошептал он, бросая на меня встревоженный взгляд. — Он не в Корпусе, значит… Игрушки немца?

Я не ответил сразу, сосредоточив внимание на теле Павла. Угасающий пульс едва ощущался под пальцами, но я чувствовал в его крови остатки энергии Искажений. Сейчас у меня было время разобраться. И я был готов поставить крупную сумму на то, что Павел проделывал подобное с собой не впервые.

Просто раньше явно не перебарщивал с дозой.

— Его отец говорил о запрещенных артефактах, — отозвался я. — Но я не знаю артефакта, который мог бы так быстро выжечь эфир и выпустить такую концентрированную аномальную силу.

Кропоткин принялся строчить сообщение на телефоне.

— Шереметевой, — пояснил он. — Она должна знать.

Я кивнул.

Водитель поднажал на газ, и мы приближались к зданию Военно-медицинской академии. Полицейские машины сопровождения освободили нам полосу, и автомобили уставших работяг жались по сторонам, пропуская нас.

Уже виднелись тёмные силуэты знакомых корпусов, подсвеченных тёплым светом фонарей.

На подъезде нас ждал Заболоцкий, держа телефон у уха, с серьёзным выражением лица, быстрым движением руки он указал на подъезд.

— Вот уж не думал, что мы с вами увидимся так скоро, Алексей Иоаннович, — пробормотал маголекарь и кивнул своим коллегам. — Доставайте и везите в изолированный приемный.

Рослые санитары бережно подхватили Павла, перекладывая его на носилки. Пока они возились, Заболоцкий жестом попросил нас с Кропоткиным следовать с ним.

— Докладывайте.

Я кратко, но подробно описал всё, уделяя внимания силе Искажений. Заболоцкий нахмурился и сосредоточенно кивнул.

— Звучит странно. Я сам проведу диагностику. И на всякий случай позвоню Толстому. Чутье подсказывает, что его знания здесь могут пригодиться.