Шрифт:
Мы пробирались вперёд, обмениваясь короткими кивками. Артемов позвал нас за собой, в служебный коридор.
— У нас есть три основные точки наблюдения в зоне вылета, — коротко пояснил он, с кем-то связываясь по рации. — Приказ дан, камеры проверяются. Пройду по периметру и подключу дополнительных охранников.
Мы шаг за шагом двигались через терминал, проходя мимо информационных стоек и киосков. Я внимательно изучал лица — напряжённые или расслабленные, спокойные или нервные. Искал знакомые.
Неожиданно раздалось объявление:
— Пассажиры рейса 'а-два-девять-пять’на Вену, пожалуйста, пройдите к выходу номер восемнадцать. Посадка завершается.
— Поторопимся.
Артемов достал рацию и передал короткое сообщение:
— Задержите их и еще пару пассажиров под любым предлогом. На пять минут. Не дайте им войти в гейт.
— Сделаем, — донеслось из рации. — У девочек как раз считыватель барахлит.
Мы ускорили шаг, направляясь к выходу номер восемнадцать, где начиналась посадка на рейс. Сотрудники охраны и сопровождающие нас агенты разделились на группы, рассыпаясь по периметру терминала, чтобы перекрыть возможные пути отступления.
Оглядываясь вокруг, я замечал мелькающие силуэты пассажиров, их растерянные взгляды и суету. Как будто все вокруг чувствовали, что происходит нечто странное.
На несколько мгновений остановившись, я оглядел зал вылета. Толпа была неимоверно плотной — матери с детьми, путешественники с чемоданами, школьники с рюкзаками. Подумалось, что, даже если мы отследим Павловичей, вытянуть их отсюда незамеченными будет практически невозможно. Поднимется переполох.
Но не было времени думать о сложностях. Мицкевич едва заметно кивнул, призывая следовать за ним.
— За мной! — сказал Артемов. — Следующий гейт — наш.
В конце длинного коридора появился первый результат наших усилий: мелькнула узнаваемая фигура — Павел, сын Дмитрия Павловича. Высокий, худой и бледный, он выглядел слишком спокойно, что было ещё более настораживающим. У края зала стоял его отец, оглядываясь, явно обеспокоенный задержкой.
Князь крови как раз стоял возле стойки у гейта, где девушки в форме авиакомпании проверяли посадочные талоны.
— Не может быть никакой ошибки! — возмущался князь крови. — Мы уже три раза показывали эти билеты, и все было в порядке!
— Прошу прощения, господин, — виновато улыбалась девушка с ярким платочком на шее. — Это просто неполадка в программе. Сейчас мне принесут другой считыватель, и проблема будет решена. В качестве компенсации за это недоразумение вам будет предложено особое обслуживание на борту…
Старший Павлович был полностью поглощен разборками, но вот Павел…
Очередь расступилась, пропуская нас к стойке, и в этот момент мы с младшим Павловичем встретились взглядами.
— Отец! Они здесь!
Мицкевич двинулся вперёд первым, за ним Кропоткин и я. Двое охранников тут же оттеснили девушек от стойки и перекрыли коридор позади Павловичей, блокируя путь к гейту.
— Ваше высочество, — проговорил Мицкевич, стараясь придать голосу максимально официальный, но ровный тон, — боюсь, вам необходимо пройти с нами. Это настоятельная просьба его императорского величества.
— Это несколько несвоевременный приказ, вы не находите? — холодно и даже надменно отозвался князь крови. — Я сейчас немного занят.
Мицкевич молча достал предписание.
— Приказом его императорского величества вам запрещено покидать территорию Российской империи. Ваше высочество, я уполномочен применить силу, однако не желаю, чтобы меня вынуждали это сделать.
Отец и сын обменялись короткими взглядами: глаза отца обреченно потухли, но сын… Взгляд Павла загорелся какой-то затаённой, мрачной решимостью, и в тот же миг я заметил, как он медленно поднял руку.
— Павел, не делай этого, — тихо, но твёрдо проговорил Дмитрий Павлович. Однако в его голосе не было привычной отцовской строгости — скорее, страх.
— Уходи, отец, ты еще можешь успеть, — прорычал Павел, повернувшись к нам. — Я не позволю им…
Не успел он договорить, как резкий всплеск магической силы, исходящий от него, ударил по залу, рассыпая лёгкие голубоватые искры.
Глава 3
Аэропорт вздрогнул от магического всплеска, словно пробужденный от дремоты.
Павел Дмитриевич стоял, окутанный взметнувшимися к потолку вихрями силы. Раздались испуганные женские крики. Где-то совсем рядом зашелся в плаче ребенок.