— Ладно, сдаюсь! Что ты хочешь, чтобы я сказала?

«Что сама считаешь важным», — выводил её палец в моей руке по песку.

— Многое уже неважно, — кривая улыбка чуть приподняла уголки её губ с одной стороны, делая лицо похожим на гротескную карнавальную маску.

«Твои слёзы мне важны».

Море почти сразу же украло эти слова, слизав голодным зверем. Я обнимал эмпатку за талию, умостив подбородок у неё на плече и вдыхая запах её тела. На шее у Ольги ритмично билась жилка, неимоверно радуя меня. После призрачного тока крови, она снова стала для меня живой.

Я не удержался и прижался к ней губами. Пахла Ольга штормовым морем, солью слёз и осколками разбитых надежд. Последнее я смог ощутить через кровную связь. Стены, воздвигнутые Ольгой вокруг своих чувств и эмоций, рассыпались в пыль, затапливая меня сожалениями, печалью, болью и безысходностью. Боги, да она, даже когда носила на себе проклятие, не фонила таким коктейлем безнадёги. Это что должно было произойти за месяц?

— Я надеялась, что у меня будет больше времени, и не угадала.

«Больше времени на что?»

Удерживать руку, когда та подрагивала от едва сдерживаемых чувств, удавалось с трудом. Поэтому я перевернул ладонь эмпатки и поцеловал в самую середину. В любом случае, даже если на время удастся сменить направление её эмоций, это должно было облегчить её состояние.

Я целовал сперва ладонь, затем поднялся выше к запястью и замер, повторно выводя уже своим пальцем на песке вопрос:

«Больше времени на что?»

Эмпатка закрыла глаза и ответила, будто сорвалась вниз со скалы:

— Как только я превращусь в богиню, я не смогу иметь детей.

На этом моменте моё решение молчать испарилось, словно роса на солнце.

— Кто тебе сказал такую чушь?

На всякий случай я покрепче прижал к себе эмпатку, чтобы та никуда не сбежала от разговора. Выпустив крылья, я обернул нас ими на манер шатра, укрывая от всего на свете.

— Атараши показал. Богиня не сможет родить от смертного.

— Чушь! Моя бабка была творением божественной артефакторики, но прекрасно забеременела и родила от Райо. Он, конечно, не совсем обычный смертный, но и Тара полностью состояла из божественных даров своих создателей. Кроме того, многие местные боги имеют детей.

— Но не от людей же? — воспротивилась Ольга.

— Уверен, если задаться вопросом, всплывут и не такие подробности, — хмыкнул я. — Опять же, я абсолютно точно видел, как после снятия проклятия Найада уносила с собой душу твоей будущей дочки. Так что… Даже не смей хандрить! У тебя будет такая же красивая, верная и искренняя девочка, как ты сама.

Я шутливо поцеловал эмпатку в кончик носа.

— Будет… — тяжело вздохнула Ольга. — Но от кого…

— От кого захочешь, от того и будет! Богиня ты или кто? Мне тут говорили, что многие боги меняют мир своей волей. А по этому показателю мы, иномирные души, можем дать фору многим богам, — улыбнулся я. — И вообще! Я кому-то обещал романтический вечер! Засиделась ты в отшельницах! Пора возвращаться в люди, моя богиня! — я поцеловал эмпатку в запястье, пытаясь прогнать её хандру окончательно.

— Не хочу романтику, — мотнула головой предельно серьёзная Ольга, обдумывая мои слова про волю. — Хочу честности.

Я крепко задумался, что могла бы подразумевать эта формулировка, и решил показать кое-что из затаённых уголков своей души. Я обнял Ольгу покрепче и открыл первый портал в место, где когда-то стоял мой детский приют.

Ныне там располагался интернат под покровительством Милицы. Атмосфера там изменилась разительно. Это смог почувствовать даже я, не имея эмпатических способностей. Дети чуть младше десяти лети улыбались и смеялись, выполняя разминку в саду вместе с воспитательницей, а серость безнадёги и боли в их взглядах сменилась на предвкушение.

Ольга невольно улыбнулась, почувствовав детский эмоциональный фон.

— Так было не всегда…

Я открыл ту часть своих воспоминаний, где приходилось выживать, где хотелось верить и ждать, что найдутся родственники, где зажатый в руке гвоздь отделял меня от смерти. Апофеозом стал прорыв и лицо Альба, вынесшего мне там смертный приговор.

Я снова открыл портал и перенёсся в Обитель Крови. Здесь хоровод эмоций был настолько пьянящим и разнообразным… что я перестал что-либо фильтровать при показе эмпатке. Были там и оргии, были и наказания, после которых моя спина больше напоминала лоскутное одеяло, чем живую плоть. Было желание помочь людям на прошениях, и было желание уничтожить свихнувшихся себе подобных. Ведь я частенько и сам участвовал в охотах на магов крови, так что, по сути, не особо и отличался от тех же Борромео, загоняя магов, как дичь.

Следующий портал привёл нас к моей башне. Здесь радостных эмоций было больше. Мой неумелый отцовский опыт с Тильдой и ещё более неумелое построение отношений с Ланой, которое завершилось кровавой баней.

Портал привёл нас на площадь близ резиденции Альба Ирликийского. Но вместо чистой каменной брусчатки, я показывал воспоминания об уничтожении целого легиона и смерти дорогого мне существа. Финалом стало собственное сожжение. От резиденции мы ушли в пустыню. Именно там я рискнул прокрутить в памяти варианты будущего, показанные мне Атараши.