Ладно. Потом разберёмся. Я плюхнулся на кровать, но потолком заняться не успел. Вырубился.

Когда проснулся, понял, что вечер успел смениться утром. Над дальним лесом, который потихоньку начинал желтеть, поднималось солнце. Нормально так подрых.

Я вышел на балкон. И увидел терминатора. Он ходил туда-сюда вдоль каретного сарая и качал на руках младенца. Младенец безмятежно спал.

Вот это я понимаю, нянька! Молодцы Данила с Груней. Хорошо устроились, с этакой подмогой хоть пятерых рожай.

Я облокотился на перила, решая сложный вопрос: пойти подрыхнуть ещё, или сначала спуститься вниз, нарыть в столовой вкусняшек, а потом подрыхнуть ещё? Но решить не успел. Посреди двора, на обозначенном заградительной лентой Знаке образовалась внушительная фигура.

— Здрав будь, Харисим, — приветствовал охотника я. — Кофе будешь?

— Да какой, — отмахнулся Харисим. — Беда, Владимир. Ох, беда! Прискакали к нам в Оплот пацанята из дальней деревни. В лес ходили по грибы. Заплутали маленько, ночевали в лесу — в общем, долго их не было. Вернулись — а деревню будто выкосило! На улице, в домах, у домов люди мёртвые лежат. Глаза у всех — как стеклянные. Закатились и в небо смотрят. Одна-единственная старая бабка уцелела. Не ходячая она, на лавке лежала за занавеской. Что стряслось — ответить не может, только зубами стучит. А мальчонки не робкого десятка оказались. Сперва ревели, конечно, а после, как очухались, телегу запрягли, да к нам.

Я скрипнул зубами.

— Стеклянные глаза, говоришь?

— Ну. Неужто слыхал уже про такое?

— Ну, так. Краем уха… Эй! — это я крикнул терминатору. — Верни дитя в колыбель, бери оружие и жди. Со мной на разведку пойдёшь.

Пока я собрался и спустился, терминатор отнёс младенца в люльку. Об этом несложно было догадаться по доносящимся из пристройки характерным звукам: в стальных руках терминатора младенцу определённо нравилось больше.

Сам терминатор стоял у крыльца в полной боевой готовности — с двустволкой. Вокруг него, рассматривая чудо враждебной техники, бродил Харисим.

— Интересуешься?

— Любопытствую. И чего эта нехристь ещё умеет?

— Да разное умеет. Всего пока не испробовали. По хозяйству шустрить точно может, ну а в бою ты его видел.

— Видел, видел… И слышал, что он — из костей охотников состоит.

Тут Харисим уставился на меня со значением.

— Состоит, — кивнул я. — На меня чего смотришь? Не я его строил.

— Ты его используешь.

— А варианты? Как его уничтожить — науке пока не известно.

— Закопать в землю метров на пять и сказать, чтоб не двигался.

— Дело нехитрое. Да только, если ты вдруг не заметил, то Троекурова именно он завалил.

— Ну…

— Гну, Харисим. Гну. Есть такая антилопа. Сейчас, вот, некая тварь целую деревню извела. Кого ты против этой твари поставишь? Друга своего или эту кучу костей?

Харисим хмыкнул.

— То-то и оно, что «хм». Закопать — дело недолгое, он и яму сам выроет, если прикажу. А вот когда он понадобится — тут-то мы и взвоем. Ты ж пойми, мне с этой штуки самому неприятно. Да только не в нашем положении носом крутить, выбирая оружие.

— А чего это у нас с положением не так?

— Да всё так. Просто нас мало, а вокруг — твари табунами ходят. Только и ищут, как бы кого сожрать. Ладно, поехали уже, деревню твою смотреть. Знак-то есть там?

Тварью я в этот раз решил не пользоваться. Пускай на конюшне поскучает. Мы всё-таки с Харисимом, а у него такой быстрой лошади нет. Так что не буду от коллектива откалываться.

Мы встали на Знак и одновременно переместились на место преступления.

— Н-да, богато, — оценил я картину.

Наверное, Настя в своём гадальческом приходе видела именно это. Люди действительно лежали на земле и глядели в небо пустыми глазами. «Пустыми» — в смысле, что без зрачков, без радужек. Одни белки остались. Жуть, честно говоря.

Были и живые. Я увидел нескольких смоленских охотников. Среди них — мужика лет пятидесяти, с задорно торчащими усиками и злым взглядом, его я точно видел впервые.

— Аполлинарий это, — вполголоса произнёс Харисим. — Глава наш. Самолично пришёл на такое дело глядеть. Видано ли — чтоб целая деревня…

— А чего имя бабское?

— Про такое даже не заикайся — расстраивается.

— Как вы его — Полей зовёте?..

— Молчи, говорю! Линаром зовём.

— Ох, затейники…

Тут мужик подошёл к нам и резко спросил:

— Этот, что ли?

— Этот, — пробормотал Харисим.

— Ну надо ж. От горшка два вершка, а разговоров…

Какой занятный приём: говорить о присутствующем человеке так, будто его здесь нет. Ну что ж, в эту игру можно играть вдвоём, Поля.

— Это, что ли, ваш глава? — посмотрел я на Харисима. — Хорош! Как на Троекурова идти — так его нету, а как баб мёртвых щупать — прибежал.