— Никого.

— И не слышал ничего?

— Ничего.

— Ясно. Свободен.

Мужик рухнул в объятия смерти. Линар поглядел на меня с плохо скрываемой надеждой.

— Может, всё же упыри бойню учинили?

— Тебе видней, ты тут дольше. У всех мертвецов следы укусов?

— Ну… есть у некоторых…

— А зрачки от упырьего яда пропадают?

Линар сплюнул и выругался. Сам уже понял, что цепляется за соломинку, и как жалко это выглядит.

Я окинул взором масштабы разрушений. Н-да… Всех воскрешать — воскрешалки не хватит. Мана-то некисло просаживается от таких заходов. И что я узнаю? «Шёл, упал, очнулся — вий»?

— А бабка где? — спросил я.

— Какая такая бабка?

— Харисим сказал, бабка одна живая осталась.

— Ну и трепло этот Харисим! Ладно. Айда за мной.

Бабка обнаружилась там же, где была изначально — в избе, за печкой. На самой окраине деревни. Она уже успела мало-мальски оклематься и начала излагать связные мысли вменяемым человеческим языком.

— Смерть то была, — крестилась старуха на покрытые копотью иконы. — Истинно — смерть!

— С косой? — уточнил я. — в белом плаще? Или в чёрном?

— Без косы! С вилами.

— Вилами? Это которые женщины с крыльями?

— Да тьфу на тебя, хватит перебивать!

— Молчу.

— С вилами его помощнички были. Упыри эти. И они ему вилами веки подымали. Веки-то у него до самой земли. Тяжёлые. А сам — вот только-только с меня ростом, может, поменьше даже. Уродлив — спасу нет. И как зыркнул на деревню с холма — так-то все и забегали, закричали… И умирать давай, один за другим.

— Мать, ты-то откуда всё это знаешь? Ты ж тут, за печкой лежала.

— Тю! Да я вообще слепая была.

— О как.

— Десять годков уже ничего не вижу. И вдруг эта тварь мне показалась. Навроде как приснилась, что ли. А потом я очнулась — и вижу! Что померли все, вся деревня. То-то страху…

За неимением пока что более эффективной стратегии, я записывал в ячейки памяти всю информацию, какую мог получить по этому конкретному вию. Значит, чтобы сдохнуть, не обязательно смотреть ему прямо в глаза. Достаточно, чтобы он на тебя посмотрел. Глянул на деревню, и вся деревня — в труху. Каково, а?

Судя по тому, что я наблюдаю, перед смертью все ослепли. Кроме вот этой конкретной бабки, которая уже была слепой. Она для разнообразия прозрела и вообще не умерла.

— Говорил с тобой он? — спросил я.

Потому что закрадывалось у меня подозрение, что бабку не просто так оставили в живых. Герб Давыдовых на стене нужен был, чтобы меня сюда привели, а бабка — чтобы передать мне какую-то информацию.

— Ох, говорил-говорил! — всплеснула руками бабка. — То-то жуть была!

— Что говорил, конкретно?

— Сказал, мол, передай отроку Владимиру, что зря тот выжил. А я отродясь никаких отроков Владимиров не видала! Где ж я его сыщу?

Глава 5

— Считай, уже сыскала. — буркнул я. — Больше вий ничего сказать не просил?

— Нет, больше — нет. А это ты, что ль, отрок Владимир?

— С утра был.

— Ох, и как же ты разозлил-то этакую сволочь страшную! Не оставит ведь он тебя.

— Искренне надеюсь. Однако пока что почему-то не ко мне пришёл, а в деревню, где даже ни одного охотника не было. Так что акция устрашения, прямо скажем, не задалась. Хиросимщик нагасагский, блин…

— Чего ругаисси? Нехорошо это.

Я молча вышел из избы, вернулся к Харисиму, который не отходил от терминатора. Видимо, не доверял и осуществлял контроль. Терминатор же стоял, как поставили, и посверкивал чёрным черепом, даже не собираясь исполнять каких-либо действий, пока я не прикажу.

— Ну, чего? — спросил Харисим.

— Да ничего. Не пригодился красавец. Идём, терминатор, домой. Битвы пока не будет. Харисим — бывай, заглядывай в гости без церемоний.

Аполлинарий к тому времени уже ретировался. Решил, видимо, что ловить тут больше нечего, а со мной разговаривать — только авторитет ронять в глазах подчинённых. Они к нашей беседе осторожно прислушивались. Вот и увёл своё воинство, от греха. Один Харисим остался.

Я заметил, что ни Ивана, ни Ерёмы, ни других охотников, участвовавших в битве с Троекуровым, среди тех, кто пришёл в деревню, тоже не было. Вряд ли случайно. По этой части соображалка у Аполлинария работает, как у всех эффективных менеджеров, благодаря ей, видимо, и пробился в главы ордена. Жаль, что ни на что другое не годен.

— Бывай, — вздохнул Харисим.

И тоже собрался исчезать. Но тут меня вдруг подёргали за рукав.

— Дяденька охотник…

Пацану, который подошёл ко мне, на вид было лет десять. Чуть поодаль топтались ещё два, примерно того же возраста.