Шрифт:
Рин не поднимал на него глаз. Всё внимание досталось Черри. Черри, которая, превозмогая сумасшедшую боль, улыбалась, глядя ему в глаза.
– Тебя я отпускаю, Рин. По старой дружбе, – хмыкнул Ян и растворился в воздухе.
Из глаз Рина потекли горячие слезы.
– Не плачь, – Черри протянула руку, касаясь его щеки и пытаясь их стереть.
Вдохи становились слабее. Сердце отказывалось биться.
Черри бы хотела посмотреть на Рина чуточку подольше. Но знала, что сколько бы не смотрела, ей всегда будет мало.
– Я люблю тебя. Очень сильно люблю, – сказала она.
И сомкнула веки.
– Черри! Черри...
Рин прижимал ее к себе, умоляя открыть глаза. Его рыданиям вторили удары молний и завывания ветра.
Акт LXXIV. Демон
Правило клуба O(r/d)dinary №274:
Все мы уже когда-то были знакомы. Потому дороги судьбы сводят нас снова и снова
Лучше бы ты меня убил.
Или убил вместе с ней. Зачем было оставлять меня в живых?
Жить с воспоминаниями, как твой любимый человек умер у тебя на руках, гораздо хуже смерти.
Но Рин Миура жил.
Минуту за минутой. День за днём.
Каждую ночь мучился в бреду кошмаров. Смывал слезы с щёк по утрам. Сползал по стенке в ванной комнате.
В треснутом зеркале отражалась разбитая плитка и разбитый Рин. И новые слезы приходили на смену тем, что унёс водосток.
Уши заполняли колокольчики яркого смеха Черри.
Руки помнили, как в них остывало ее тело.
Рин надеялся, что в своих страданиях скоро сойдёт с ума. Или хотя бы просто дойдёт до точки, когда больше не сможет испытывать никаких эмоций.
Черри, она... Была для Рина всем. Они всегда были вместе. А теперь, когда остался один... Рин понимал, что стал мертвецом при жизни. Но мертвецу, в которого он превратился, этому демону... Нужно было отомстить. Человеку, который отобрал у него самое родное, смысл его существования.
И тогда он сможет спокойно уйти.
***
В конце концов Рину пришлось проглотить слезы. И начать действовать. Его способность не относилась к боевому типу. Вся сила сводилась к хитрым уловкам и умению водить дружбу с нечестивыми созданиями. Рину редко доводилось убивать своими руками. Вся грязная работа всегда доставалась Черри. Он же мог убить только если жертва окажется слабее него.
Но идти против Яна Алена для него – то же самое, что если бы муравей попытался сдвинуть гору. Однако это не значило, что он, жалкий муравей, не начнет разбирать эту самую гору по песчинкам.
Рин добывал на него компромат. Рин срывал его сделки и подрывал его влияние. Рина не раз ловили и избивали так, что он, валяясь в грязи и отключаясь, думал, что больше не очнётся.
Но он помнил родной смех. И заставлял конечности двигаться. И думать-думать-думать, как же ещё испортить Яну жизнь.
На карте памяти его фотоаппарата хранилось немало снимков. Этот фотоаппарат он собирал сам, под себя и свою способность – можно было и сразу распечатывать палоройды и оставить печать фотографий студии, чтобы оставлять меньше следов на пути мести Яну.
Но чем больше он распутывал интриг, тем больше находил ниточек их ответвлений. И, в какой-то момент, стало практически невозможным разобраться, кому принадлежит очередная идея ущемления одаренных – Яну или высшим чинам их общества.
Сам же Ян скрылся где-то в глубине сплетенного клубка. Затаился, убедившись, что сделал свою работу – внушил людям, что ненависть к одаренным, которая ими движет, принадлежит только им.
И как бы Рин го не искал – тщетно. Каждая новая попытка помочь миру одаренных становилась всё опасней. И, в конце концов, уже его самого начали преследовать, пытаясь убить.
В последний раз он едва успел унести ноги. Но побоев избежать всё равно не удалось.
Он смотрел на отражение своего кислого лица в витрине магазина.
Боже, во что он превратился – худой до невозможности, с залегшими под глазами тенями. Черри бы ему целую лекцию на эту тему прочитала. Но ее больше не было рядом. Потому пришлось гребстись самому.
– Улыбнись, тряпка. У нас ещё много дел, нам ещё Яну морду бить, как ты собираешься сделать это в таком состоянии?
Отражение молчало. Он сам был этим отражением. И ничего не мог себе на это сказать.
В стекле витрины он видел не только себя. Там были отражения множества проходящих мимо людей. Был и тот, кто стоял позади и не сводил с него внимательных глаз, прячущихся за стёклами обрамленных цепочками очков.
Рину это лицо показалось смутно знакомым. Он отбросил эти странные очки, проигнорировал яркие синие волосы и строгий костюм. И получится Джесси Мак Итен.