Получив разрешение, вычертила уже знакомый символ на горячей коже Ирвена прямо возле раны, как можно ближе к ней. Использовала не один палец, как Ячер, а сразу два, как подсказывали наитие и память Гвендолины. Узор получился толще и ярче, а пациент вдруг с облегчением выдохнул:

— У неё получается лучше, чем у тебя, дружище.

— На то она и маг жизни, — отозвался тот, а потом спросил у меня: — Какой у вас порядок?

— Третий, — запнулась я, вспоминая слова Бреура.

— А у меня первый, — насмешливо ответил Ячер. — Но с магом жизни мне всё равно не сравниться.

Мы закончили промывать рану, наложили специальную повязку, собрали инструменты, а затем Ирвен сказал:

— Предлагаю совместную утреннюю трапезу, а затем сон.

— Пожалуй, отклоню предложение и вернусь домой, пока Мигна не забыла, как я выгляжу, — улыбнулся целитель. — А вы развлекайтесь. Кстати, рекомендую вам обоим больше времени проводить на крыше. Немного лунного загара ещё ни одному магу не повредило.

Он отсалютовал нам и ушёл, а мы с Ирвеном неловко посмотрели друг на друга.

— Что ж, Ячер прав. Немного лунного загара не помешает никому. Мы ещё успеем поесть до того, как поднимется Солар.

— Хорошо, — охотно согласилась я.

Ирвен распорядился, чтобы нам накрыли ужин на крыше, и пока я ходила в комнату за тёплой шалью, всё уже приготовили. Нас ожидали не просто стулья или кресла, а две кушетки, стоящие в голубом свете луны рядом с приземистым столиком.

Поначалу было странно и даже неловко. Я боялась заговорить с Блайнером, потому что любая тема казалась незначительной или даже бестактной. Мы ели молча, и в какой-то момент я даже решила, что в дальнейшем предпочту трапезу в одиночестве, но когда мы закончили с ранним завтраком или очень поздним ужином, Ирвен с лёгкостью отодвинул стол, а затем поставил свою кушетку ближе к моей.

Лечь на спину он не мог — только на бок, поэтому он расположился ко мне лицом и протянул руку:

— Подпитаете меня?

— Да, конечно.

Протянула руку в ответ и тоже легла лицом к нему. Теперь мы были вынуждены не только смотреть друг на друга, но и касаться, и молчание стало тягостным.

— Повезло, что сегодня ясная ночь, — сказала я первое, что пришло в голову.

— Да, вряд ли бы так хорошо лежалось под дождём, — согласился Ирвен, и мы снова замолчали.

Геста щедро разливала свет по плоской крыше имения, где-то вдалеке пели и перекликались птицы.

— Знаете, мне жаль, что я так и не стал отцом, — вдруг поделился Ирвен. — Всегда считал, что время ещё будет. А теперь его нет, и я не могу удержаться от того, чтобы не пересматривать все свои решения. И жаль осознавать, что некоторые возможности уже утрачены навсегда. У меня, конечно, есть племянники, и я их обожаю, но… — он замолчал. — С другой стороны, для детей потерять отца было бы очень больно, так что, возможно, всё к лучшему.

— У вас большая семья? — осторожно спросила я.

— Да. Шесть братьев и три сестры, практически все старше. Я никому из них ещё не сказал о ранении. Не хочу, чтобы они съехались сюда, устроили переполох, ругали, жалели, рыдали и скорбно вздыхали. Думаю, это было бы невыносимо. Эдакие затяжные похороны… Поэтому я решил сообщить всем, когда станет совсем плохо.

— Наверное, я бы поступила также, — согласилась я, просто чтобы его поддержать. — Подчас нелегко справиться со своими эмоциями, а уж с чужими… Хотя вы держитесь очень мужественно и храбро.

— Откуда вам знать, может, я ещё планирую мужественно порыдать у вас на плече, но чуть позже? — саркастично спросил он. — Пожалуй, стоило внести этот пункт в контракт, чтобы вы не сбежали в самый ответственный момент.

Я улыбнулась:

— Мне некуда и незачем бежать, поэтому рыдайте, если вам от этого станет легче.

Мы всё ещё держались за руки и смотрели друг другу в глаза, а наши ладони слегка светились, пока мои силы плавно перетекали к Ирвену. Я наполнялась светом луны, во мне он изменялся и становился немного иным, преобразовывался в целительскую силу, а потом растворялся в могучем теле моего пациента.

— Если бы кто-то неделю назад сказал, что я буду принимать лунные ванны в компании Боллар, я бы не поверил. Но жизнь так причудлива и изменчива…

— И непредсказуема. Неделю назад я тоже не предполагала, что окажусь здесь. А можно вопрос? Правда, он несколько личный, но меня терзает любопытство.

— Задавайте, — усмехнулся Ирвен.

— Почему вы не женаты, несмотря на налог и все эти требования императора?

— Дед всегда говорил, что торопиться в вопросе брака — удел нищих. Он сам женился после тридцати и очень этим гордился.

Довольно очевидный ответ. Если не жениться дорого, то подобную привилегию могут позволить себе лишь богатые.

— Но теперь я даже жалею. Да и история моих родителей наглядно показывает, что поздний брак — не гарантия счастья. Нет, вы не подумайте, мои родители ни разу не поссорились и не повысили друг на друга голос, как это бывает в некоторых семьях. Они просто не разговаривали. Неделями, месяцами, годами. А если были вынуждены, то делали это с ледяной учтивостью. Мы с Кеммером и Десаром — самые младшие в семье, через десять лет после рождения Десара мама съехала от отца, а мы остались здесь. Отец погиб четыре года назад, мама предпочитает проводить время на севере, в имении своих покойных родителей. Я периодически навещаю её, но мне больше нравится климат здесь, на юге. Да и к Разлому ближе.