— Я не люблю, когда мне выкручивают руки и ставят условия. Но я же понимаю, что так будет лучше для тебя. Я не хотел жениться по договору, но хочу жениться на тебе. Я же вижу, что ты искренна со мной.

Эти слова ранили ещё сильнее. Я не была с ним искренна и не знала, что в моём поведении продиктовано моими желаниями, а что — приказом Бреура нравиться Ирвену. Я бы рассказала всю правду, но не могла.

— Я подумаю. Я не хочу получать выгоду от твоей смерти, — тихо призналась ему. — Это отвратительное ощущение.

— Глупости. Я буду рад, что смог сделать для тебя что-то хорошее. Я же вижу, как ты стараешься, Гвен. По-настоящему стараешься.

Я снова закусила уже истерзанную губу. Как же я ненавидела «брата» за то, что он со мной сделал! Его приказ отравлял меня изнутри настолько, что я перестала доверять себе.

Ирвен вытер мокрые дорожки с моих щёк и наклонился так, будто хотел поцеловать, но в последний момент остановился. Дал мне выбор. Позволил самой решать, хочу я этого поцелуя или нет. От этого сердце болезненно сжалось в груди и, кажется, перестало биться. Я чуть-чуть приподнялась на цыпочки и коснулась губами горячих губ Ирвена. Прижалась к нему всем телом и бережно обняла, чтобы не потревожить рану. Он ответил с такой жадностью и страстью, что у меня закружилась голова.

Это был самый лучший и самый горький поцелуй в моей жизни.

Разум твердил, что надежды на счастье нет, а сердце не верило ему.

Сердце хотело дарить жизнь.

Вероятно, я вела себя опрометчиво. Вряд ли Гвендолина одобрила бы такое поведение, но я уснула рядом с Ирвеном, пока подпитывала его утром. Мы валялись на крыше до самого рассвета и задремали. Когда Ирвен поднял меня на руки и понёс в дом, я сделала вид, что сплю, а когда он положил меня на постель и устроился рядом — что так и не проснулась. Он повернул меня спиной к себе, обнял и отключился, а я периодически выныривала из рваного сна, чтобы подпитать его силой.

Проснулась на удивление умиротворённой. Когда Ирвен был рядом, мне становилось легче.

— Облачного утра тебе, ненаглядная моя, — тихо прошептал он мне на ухо.

— И тебе.

— Я ненадолго вернусь к себе в покои, чтобы искупаться.

— Повечерничаем на крыше как обычно?

— Да, конечно.

Ирвен легко поднялся с постели, я проследила за ним, а когда он подошёл к двери, сказала:

— Когда ты спишь рядом, мне проще делиться с тобой силой. Предлагаю тебе дневать вместе.

Он замер и сощурил почти целиком почерневшие глаза, глядя на меня.

— Ты уверена?

— Да. Абсолютно, — кивнула и сладко потянулась. — Мне спокойнее, когда ты рядом.

— Хорошо. Как скажешь. Ты моя целительница, и я должен следовать твоим рекомендациям, — улыбнулся Ирвен.

Это была первая светлая улыбка за всё то время, сколько я его знала. Ласково улыбнулась в ответ:

— Иди и не забудь распорядиться насчёт еды. Я проснулась жутко голодная.

— Ещё бы, я высосал из тебя все силы. Взамен обещаю вкусно накормить.

Ирвен исчез за дверью, а я освежилась, привела себя в порядок и успела одеться до его возвращения.

Он постучал, и я открыла.

— Пойдём, всё уже готово.

— Давай только сначала рану промоем, — отозвалась я, ища домашние туфли.

И куда они делись? Может, остались на крыше?

— А есть ли смысл? — тихо спросил Ирвен.

Я замерла, стоя босиком на прохладном полу и глядя на него.

— Есть. Ты продержался уже почти дюжину дней с момента ранения, и всё выглядит так, будто продержишься ещё столько же. Ячер может ошибаться с прогнозами. Всё не так плохо. Нет, Ирвен, я не позволю тебе сдаться.

— Я не сдаюсь… — проговорил он. — Просто не уверен, что оно того стоит.

Каждое промывание причиняло боль, несмотря на заклинания и все мои старания облегчить процедуру. Ячер добавил ещё больше обезболивающего в состав отвара, и это помогало, пусть и не очень сильно. Хотя теперь отвар почти целиком из одного только обезболивающего и состоял.

— На мой взгляд, стоит. И я восхищаюсь тем, как ты держишься. Пойдём, — я наконец нашла туфли и обулась.

— На улице, правда, ещё совсем светло. Солар ещё не сел.

— И что? Последние лучи солнца вреда не причиняют, а мне нравится смотреть на закат.

Мы поднялись на крышу, и выяснилось, что Солар стоял ещё довольно высоко. Мы действительно проснулись рано, но это оттого, что день становился всё длиннее.

— Гвен?

— Что? — отозвалась я, подготавливая инструменты и материалы для промывания.

— Ты подумала?

— На чем?

— Над моим предложением, — посмотрел на меня Ирвен. — Я хочу жениться на тебе.

— Я… не знаю… я не уверена, что это хорошая идея.