— Теперь ты можешь делать всё, о чём мечтал. И столько, сколько хочешь. Никаких возражений с моей стороны, — промурлыкала я.

— Сначала я тебя покормлю, а потом мы поспим хотя бы несколько часов. И если ты думаешь, что я выпущу тебя из постели в ближайшие дни, то очень сильно ошибаешься. Гвен, я настолько сильно тебя люблю, что мне кажется, что для такого чувства должно быть какое-то особое слово. Ты для меня… как моя личная богиня, дарующая жизнь, счастье и тепло. И спать с тобой почти кощунственно, но в то же время невозможно не хотеть этого до исступления.

— А сказал, что не умеешь говорить красивые слова, — щекой потёрлась о его плечо. — И что ты там упоминал насчёт кормления? Я ужасно голодна…

Ирвен посадил меня на постели и действительно покормил. Сам. Не позволил взять приборы, давал еду руками, как настоящий дикарь, только ласковый. Жадно смотрел, как ем я, и не менее жадно ел сам. Мы настолько остро чувствовали себя живыми, что были пьяны этим ощущением.

Поев, мы снова прижались друг к другу и затихли, спрятавшись от всего мира под тонким покрывалом.

— Знаешь, меня всё-таки удивляет, что этот Странник сразу признал, что он — не ты. Это как-то… неправильно.

— Ну почему? — зевнул Ирвен. — Если он чувствовал себя достаточно могущественным, то почему бы и нет? Притворяясь мною, он бы лишь провоцировал тебя на поиск несоответствий. Ты бы наверняка попыталась снова поговорить об этом с другими. Вместо этого он наверняка задумал как-то договориться с тобой. Возможно, решил, что ты меня не любишь и обрадуешься другому мужу в моём обличии. В последний день все мои мысли вертелись вокруг того, что ты действительно не хочешь этого брака и ненавидишь меня… и что мне придётся долго завоёвывать твою любовь и доверие, если мы выживем. Я всегда с непониманием и даже презрением относился к мужчинам, которые не принимали отказов и продолжали настаивать и выбивать из женщин взаимность. Но когда сам оказался в таком положении, просто не смог отступиться и решил, что мне удастся завоевать тебя рано или поздно.

— Будем считать, что всё так и вышло, только не рано и не поздно, а вовремя, — зевнула я, устраиваясь в объятиях Ирвена поудобнее, осоловевшая от сытости, измотанная тревогами и сморённая негой от первой близости. — Ты не представляешь, как я счастлива, что ты не отступился.

— Представляю и даже чувствую, — прошептал он мне на ухо и нежно поцеловал в шею. — А теперь спи. И не вздумай больше отдавать мне силы, дальше я справлюсь сам.

Кажется, он сказал что-то ещё, но я уже засыпала, тая в горячих объятиях мужа.

Даже в глубоком сне явственно ощущалось его присутствие и тепло печати. Сложно описать словами спокойствие и умиротворение, которые я испытывала. Но их разорвал нервный стук в дверь наших покоев:

— Ноблард Блайнер! Ноблард Блайнер! У нас в гостиной дознаватели Имперской Службы Правопорядка, и они требуют, чтобы вы немедленно к ним вышли.

Я приоткрыла глаза и сморщилась, ослеплённая бьющими в щели между гардинами лучами закатного солнца.

— Что? — отозвался Ирвен хриплым ото сна голосом.

— Дознаватели. Они говорят, что против вас действует третий протокол.

— Третий протокол? — потёрла я глаза. — Что это значит?

Ирвен подскочил с постели и начал одеваться.

— Арест, — коротко ответил он.

В вестибюле нас уже ожидали разъярённый до последнего предела Кеммер и трое незнакомцев, у одного из которых на виске не было родового узора, и я спросонья не сразу сообразила, что он просто не маг. Полуденник. Гвендолина сталкивалась с ними довольно редко и старалась их избегать. Они терпеть не могли магов, и последние отвечали взаимностью.

Полуденники жили с верой, что ночью, под покровом темноты, в мире царит зло, поэтому практически никогда не выходили из своих домов от заката до рассвета. Полуночников они считали скверной, опасались и презирали, но терпели как вынужденную меру для защиты от драконов и порождений их тёмной магии.

Именно поэтому смешанная компания дознавателей показалась странной.

— Ирвен Гвеллайн Блайнер, вы арестованы за нападение на члена Синклита, — зычно проговорил полуденник.

— О чём он? — встревоженно спросила я, переводя глаза с одного мужчины на другого. — Что происходит?

Кеммер сделал шаг вперёд, впился злым взглядом в лицо брата и прорычал:

— Ирв, ты совсем идиот? Только умственно отсталый мог выкинуть такой фортель!

— Мне было всё равно, — насмешливо отозвался Ирвен.

— Пожалуйте ваши запястья, — пробасил полуденник, делая шаг к мужу.

В руках дознавателя были кандалы. Я уставилась на них в ужасе, всё ещё не понимая, что происходит. На какого члена Синклита мог напасть Ирвен? И когда?

— Ким, свяжись с правозащитником, пожалуйста. Я откажусь давать показания без моего адвоката, — муж повернулся ко мне и успокаивающе проговорил: — Не паникуй, Гвен.