Ирвен стоял с прямой спиной и взгляда не отвёл.

— В тот момент о последствиях я не думал, — наконец признал он.

Дед зарычал:

— Идиот! Как есть идиот! Безмозглый, похотливый идиот, который ради какой-то…

— Не смей оскорблять мою жену, — зло перебил Ирвен. — Можешь что угодно говорить обо мне, но она здесь ни при чём. Ответственность только на мне.

— Не указывай мне, что делать! Не дорос ещё! Какого дракона ты не сказал о своём ранении? Какого дракона женился без одобрения семьи? Какого дракона ты вообще творишь, кантр тебя подери? — окончательно разошёлся старик, а воздух запах грозой.

От старшего Блайнера по воздуху разбегались молнии, а наэлектризованные волосы встали дыбом. И это оказалось совсем не смешно, а очень даже страшно, потому что мы с Ирвеном оба пришли без сил, а старик явно был мощным магом. А ещё он был прав. Угодить в тюрьму по обвинению в нападении на другого аристократа — позор. Что это за аристократ и чем заслужил подобное обращение — уже неважно. Достаточно того, что Ирвен не сдержался и поступил, как кабацкий завсегдатай: затеял драку вместо того, чтобы схлестнуться с противником на дуэли или интриговать против его рода. Драки — для полуденников и необразованных мужланов, которые не в силах сдерживать свои животные порывы.

Гвендолина тоже осудила бы подобное поведение мужа и наверняка заняла бы сторону «несчастного» брата. И уж точно не стала бы разделять с Ирвеном наказание. Именно поэтому я осторожно положила ладонь на спину мужа, тихо стоя за его спиной и давая понять: я на его стороне, что бы ни случилось.

Кажется, мой жест разозлил главу семьи Блайнеров ещё сильнее.

— Отрекаются за куда меньшие проступки, — с вызовом бросил он, бешеными глазами глядя на внука.

Внутри у меня всё сжалось в комок. Отречение пугало не потому, что Ирв останется без поддержки родственников и дома, а потому, что я знала, как он любит свою семью. И я ни за что не хотела бы такого исхода.

Вязкая, тревожная тишина обрушилась на наши плечи. Сквозь печать я чувствовала сильнейшую горечь Ирвена, и в то же время решимость отстаивать свою позицию, что напугало до чёртиков. Нужно не проявлять упрямство, а просить прощения и умасливать семью. Сокрушённо согласиться, что напортачил, и пообещать впредь быть осторожнее.

Но я уже знала: делать этого муж не будет, потому что это означало бы признание ошибочности нашего брака и тлетворности моего влияния. На такое Ирвен не пойдёт. Он ни при каких обстоятельствах не признает, что был неправ, женившись на мне, и если раньше это казалось романтичным, то теперь однозначно выходило боком.

Вот только ничего сказать я не могла. Просто не имела права настолько ронять достоинство мужа. Никто не уважает мужчину, прячущегося за женскими юбками и позволяющего жене вступаться за себя в словесных баталиях. Но как же неимоверно тяжело было молчать! Я снова закусила губу, подумав, что не будь у меня целительского дара, язва на ней никогда бы не зажила.

Старший Блайнер стоял, с отвращением глядя на Ирвена, и чем дольше длилась пауза, тем яснее становилось, что брак со мной будет стоить мужу не только жизни, но и семьи.

— Прекрасная идея, дед, — спокойно заговорил Кеммер, громко захлопнув книгу. — Давай ты отречёшься от Ирва. Бреур будет биться в экстазе, когда об этом узнает. Это не только унизит брата, но и донесёт до всех заинтересованных сторон очень чёткое сообщение: напав на Боллара, он был неправ. А дальше произойдёт вот что: Ирв не сможет пойти к Бреуру, чтобы взять фамилию жены. Думаю, в текущих обстоятельствах это невозможно. Останутся только родственники матери. Значит, он заберёт жену и уедет на север. Разлом лишится очередного бойца, наша семья погрязнет во втором по счёту скандале и разделится на части, потому что лично я от брата отрекаться не буду. Он, конечно, поступил по-идиотски, но я понимаю мотивы этого поступка и понимаю, в какой паршивой ситуации он оказался. Кроме того, если мы позволим Болларам разделять и стравливать нас, то можем просто заранее расписаться перед ними в своём бессилии. Это не первая и не последняя провокация с их стороны, и присутствующие здесь должны знать это лучше других.

— Он мог прийти со своей проблемой ко мне! — яростно обернулся на другого внука старший Блайнер.

— Чтобы ты его отругал и всё на свете запретил? — резонно спросил Кеммер, не поддаваясь чужим эмоциям. — Дед, ты сам поставил себя так, что к тебе приходят только тогда, когда сделать хуже уже нельзя.

В разговор вмешался жрец:

— Ирв пришёл ко мне, и я помог ему, чем смог. А ещё их брак благословила Геста, и Ирвен жив, несмотря на проклятие. Неужели это ничего для тебя не значит, отец?

Судя по перекошенному лицу старшего Блайнера, значило это не очень много, но вслух он говорить подобного не стал. Почему никто не сказал ему, что я — фальшивая Боллар? Разве это не было бы оправданием для Ирвена в данной ситуации? Или патриарх изволит ненавидеть чужемирцев даже сильнее, чем Болларов? Я стояла рядом с мужем, чувствуя себя совершенно неуместной и немного жалкой.

— Ирвик, нам нужно поговорить наедине, — сменил тактику дед, его голос зазвучал спокойнее и доброжелательнее.