Он напряженный, мне даже начинает казаться, что он не расслабится. Но нет, буквально через несколько моих поцелуев мужчина подается вперед и полностью переключается на меня. Наш поцелуй становится откровеннее... Языки сплетаются, Арсений скользит руками по моему телу, заставляя выгибаться и стонать.

Мы только недавно закончили заниматься сексом, казалось бы, что должны упасть на кровать и полностью отрубиться, но нет... Мы снова ласкаем друг друга и готовы к новому марафону.

Дикая волна возбуждения проходит от кончиков пальцев до кончиков волос, вызывая на коже мурашки. Из горла вырываются хриплые стоны. Я, как и всегда, жадная на него. Хочу еще. Больше. Сильнее. Глубже...

– Еще, — хрипло выдаю, и Арсений тут же входит в меня резко и во всю длину. Выгибаюсь, скребу ногтями по его спине. Оставляя отметины. Господи, как хорошо... Еще... я хочу еще глубже...

Глава 24.

Машу рукой отцу, который стоит через дорогу и ждет меня. Сердце громко бьется в груди, а нос начинает щипать еще до того, как я перебегаю дорогу и бросаюсь в объятия к папе. Я так долго его не видела. Ужасно соскучилась.

– Привет дочка, — папа прижимает к себе и проходится ладонью по волосам. Я же сильнее к нему льну и зажмуриваюсь. Еще никогда мы так надолго не расставались.

– Папуль, я так скучала, — наконец отстранившись от отца, я смахиваю с ресниц слезы радости.

– Мокроту только разводить не вздумай, — отец пытается это произнести строгим голосом, но я слышу, как он слегка дрожит. Он и сам еле держится, чтобы не показать все эмоции, что душат его изнутри, — портишь мне здесь имидж сухаря.

Прыскаю со смеху и снова обнимаю отца. С самого детства я была к нему ближе всех. Всегда была папиной дочуркой и сейчас ничего не изменилось. Я намного ближе с ним, чем с матерью. И я очень сильно надеюсь, что моя новость о том, что у меня отношения с Арсением, ничего между нами не изменит. Слова мамы не оправдаются и отец адекватно воспримет мой выбор. Когда мама узнала обо мне с Арсом, то ее реакция была ужасной. Просто отвратительной. Я даже ушла из дома и хотела переехать жить в отдельную квартиру. Но жизнь круто изменила мои планы и вместо другой квартиры, я уехала заграницу.

– Здесь самая крутая паста во всем городе, — рассказываю отцу о ресторанчике, который открыла для себя несколько месяцев назад. Здесь адекватные цены, хорошее обслуживание. А еда просто пальчики оближешь.

– Папуль, меня смущает что из нас двоих болтаю только я, — надуваю губы, когда мы садимся за столик и отец снова молча меня разглядывает.

– Взрослая такая стала, деловая, — папа откидывается на спинку стула и улыбается, — я тебя все еще маленькой девочкой считаю. Каждый день переживаю, что тебя здесь обидят. Что тебе плохо. Или что ты не сможешь устроиться нормально.

Сердце больно сжимается, потому что я знаю, что он переживает. Знаю, что не хотел, чтобы уезжала.

– Папуль, ну кто меня обидит?
– Наклонив голову в сторону, я корчу гримасу.
– Я же сама кого хочешь обижу, накажу, доведу до белого каления.

Папа закидывает голову назад и начинает громко смеяться. После я начинаю рассказывать о своей учебе. Всякие смешные истории, когда я перепутала аудиторию и доказывала преподавателю, что я пришла в нужный мне кабинет и это он ошибся, так что ему нужно проваливать, а не мне. Всячески пытаюсь создать спокойную атмосферу. Подготавливаю почву для шокирующей новости. Рассказать хочу папе об Арсе именно сегодня. Потому что завтра я бы хотела, чтобы мы встретились все вместе. Так сказать, чтобы уже окончательно расставить все точки над “i“.

– Мама передавала тебе привет, — стоит отцу заикнуться о маме, как я моментально напрягаюсь. От послабленного состояния не осталось ничего. Я вытягиваюсь как струна.

– Как у нее дела?
– Глаза опускаю на стол. Тереблю в пальцах салфетку. Наши с ней отношения окончательно испортились еще до моего отъезда заграницу. Она не приняла мои отношения с Арсением. А когда мы расстались и несколько дней я облевалась слезами в своей комнате, даже не попыталась проявить какое-то сочувствие. Лишь напоминала о том, что она говорила. И что Арсений хотел со мной только поиграть. Получил свое и свалил в закат. Короче, лишь усугубляла мою депрессию.

– Вышла на работу, влилась в коллектив. Кстати, очень хотела поехать со мной, но не получилось. Не отпустили.

Наверное, сейчас нужно расстроиться, но я испытываю лишь облегчение. Потому что при ней я бы не решилась все рассказать отцу. Видеть ее осуждающий взгляд. Выслушивать снова кучу дерьма в мой адрес я точно не хочу.

— Значит в следующий раз, — поднимаю глаза на отца и заставляю себя улыбнуться. Вижу, что он хочет задать много вопросов. Знаю, что ему не нравится вся эта ситуация. Тем более, когда он совершенно не понимает в чем дело. Но я не стану рассказывать, что у меня произошло с матерью. Не стану пересказывать все, что мне пришлось выслушать. Меня до сих пор иногда посещают мысли, что мама была когда-то неравнодушна к Арсению и поэтому настолько болезненно приняла мои с ним отношения.