Деньги я пересчитал уже в машине. Три тысячи, копейка к копейке. Вернее, четвертная к четвертной. Что ж, теперь с чистой совестью можно ехать на малую родину.

В дороге обошлось без происшествий, и в половине восьмого вечера я был дома. Когда ставил машину во дворе, увидел, как к нескольким окнам прильнули лица любопытных соседей, а выгуливавший свою беспородную псину пенсионер Леонид Евгеньевич, он же дядя Лёня, не преминул поинтересоваться, с чего это я приехал на машине. Неужто купил?

— Купил, Леонид Евгеньич, в Москве, на авторынке. Всяко лучше, чем в очереди годами стоять. Да и состояние почти новое.

— Дорого обошлось?

— Да практически по себестоимости новой, — не стал я кривить душой.

— А сколько новая стоит?

— Семь.

— Ого, — почесал затылок под шапкой дядя Лёня. — Это ж когда ты накопить-то успел?

— На песнях, дядь Лёнь, на них, родимых.

И начал перетаскивать летнюю резину в подвал, освобождая от лишней загрузки багажник. Резина была в неплохом состоянии, но, возможно, удастся купить вообще новую, деньги-то есть. Переступив порог родной квартиры, сразу позвонил матери, сообщил, что покупка машины свершилась, домой добрался благополучно, и при случае похвалюсь покупкой. А тот она может и сама заглянуть в родные пенаты как-нибудь вечерком или в выходные.

На следующий вечер у меня было дежурство в ночь, так что следующим днём, сделав предварительный звонок подполковнику Стриженко, я решил вопрос с оформлением постановки машины на учёт в ГАИ и получением новых номеров. Перед коллегами проставился в среду, когда вышел в день, до этого никто из них не знал, что я ездил в Москву и вернулся на собственной тачке.

— Ну ты даёшь, такое дело провернуть, и всё втихаря от товарищей! — возмущался Миша Бубнов, когда я ему сообщил о посиделках и их причине. — Слушай, давай-ка переоденемся-переобуемся и глянем твою «ласточку». Не терпится её увидеть.

— Давай после работы, заодно остальные ребята поглядят, если будет желание. А то Романовский заметит наше с тобой отсутствие, и весь желчью изойдёт.

Так и порешили. После работы всем кагалом пошли смотреть мою машину. За рулём посидели все, а Бубнов даже уговорил разрешить ему сделать кружок вокруг больницы. Я на всякий случай сел рядом, на пассажирское место.

— Хороша, — выдал заключение Миша, накатавшись. — Не то что мой «запор», хотя я на него в общем-то и не жалуюсь. Но уровень совершенно другой… Эх, чё ж я не композитор?!

Наверное, все мои коллеги задавались вопросом, почему они не композиторы и не умеют сочинять шлягеров, так как именно на песенные деньги, как я всем объяснил, удалось провернуть такую покупку. Думаю, все они поднялись бы, окажись переселенцами в свои тела из будущего. Я же ведь тоже эти песни не сочинял, а всего лишь вспомнил.

Перед Мариной своим четырёхколёсным конём удалось покрасоваться в ближайшую субботу. До этого по телефону поздравил её с праздником 8 марта, а она 10-го, в пятницу, меня с днём рождения. 25 лет… Круглая дата, которую я отмечаю второй раз в жизни.

Так что подарками обменялись уже в субботу. Я ей вручил «Chanel №5», от чего девушка пришла в неописуемый восторг, а она мне подарила перчатки тонкой кожи. В таких, кстати, удобно крутить «баранку», если вдруг печка откажет (тьфу-тьфу), да и с размером Маринка угадала.

Ну а о том, что я собираюсь покупать машину, она даже не догадывалась, и «Жигули» стали для неё настоящей сенсацией.

— Ой какая красивая! — то и дело повторяла она, глядя на припаркованную в её дворе красненькую «шаху». — И это всё на деньги с песен?

— С них, родимых… Прокатимся? — предложил я, не в силах сдержать довольную улыбку.

— Ага, — кивнула она, не сводя глаз с машины. — А куда?

— Да куда хочешь! Только не в ресторан, а то там выпивать придётся, а я всё-таки за рулём. В ресторан мы потом так сходим, поднимем тост за «ласточку».

В итоге поехали просто кататься по городу, по пути перекусив в кафешке у набережной Суры. В какой-то момент на волне «Маяка», которая у меня постоянно и работала, голосом Ободзинского зазвучала «Единственная моя». Маринка аж подпрыгнула на своём месте:

— Ой, это же Ободзинский! Ту самую песню поёт, что ты ему подарил!

Я не смог сдержать довольной ухмылки. Согласно свежей рапортичке только за февраль с этой песни «накапало» полторы тысячи. Всего же за последний месяц вышло одиннадцать тысяч с хвостиком. Мог бы уволиться на фиг из больницы и жить припеваючи за счёт авторских. Тунеядцем как член Союза композиторов я бы всё равно не считался. Но знал, что не сделаю этого. Моё призвание — спасать человеческие жизни. Тем более меня сама небесная канцелярия на это подвигла. А где, как не в больнице, лучше всего воплощать в жизнь свои сверхспособности?