Единственная лампа на потолке бешено мерцала. Всюду чернели жирные разводы, словно бы тут только что кто-то дрался и попутно сшиб канистру с отработанным маслом. Я посмотрел на свои ноги и увидел несколько слоёв скотча. Потянулся, поддел его ногтем. Порвать получилось не сразу, но в итоге я всё же медленно, держась за стол, с которого рухнул, поднялся.

Рядом стояла раскрытая сумка, полная каких-то толстых свечей, верёвок и рваных тряпок. Возле неё валялась развёрнутая книга с пустыми страницами и странный длинный кинжал, который, вероятно, предназначался для меня. Изо рта всё ещё валил пар, а в нос проникала противная кислая вонь, словно бы где-то рядом находилась застарелая рвота. Зелёная “Лада” неподалёку, будь она проклята, чернела раскрытым багажником, словно могильной ямой, и я понял, что воняло именно из неё.

Валить нахрен! Прочь из чёртового ангара, подальше от всего этого кошмара, и прямо сейчас!

“Помоги”.

От неожиданности я дёрнулся и чуть не упал - ноги всё ещё были ватными. Голос звучал прямо внутри меня, и он был женским, молодым! Да что происходит?! Я что, сошёл с ума? Может, вообще уже мёртв?..

Не желая оставаться в этом месте ни единой лишней секунды, я стал судорожно шарить по стенам в поисках дверной ручки или чего-то подобного. И почти ведь нашёл. Передо мною оказалась тяжёлая брезентовая ширма, какими обычно завешивают ворота в подобного рода помещениях. Мне оставалось просто откинуть её и выйти прочь. Но…

“УМОЛЯЮ ПОМОГИ МНЕ!”

Этот отчаянный женский визг словно скальпелем вскрыл спеленавший меня вакуум. Сметающей всё лавиной на меня обрушилась какофония схватки: сухие щелчки, похожие на выстрелы, стоны, хриплый смех и лязг. Дрожа и проклиная себя за то, что я всё ещё не снаружи, я обернулся.

Лампа надо мной больше не мерцала. Как и десятки ей подобных по потолку, она вдруг вспыхнула неправдоподобно ярко и загудела, до предела выбелевая своим светом всё в оказавшемся громадным помещении. Я увидел сколотые колонны и десяток ям для ремонта автотранспорта, множество заваленных деталями верстаков вдоль обшарпанных стен и свисающие с кран-балок ржавые крюки на толстенных тросах.

И их.

“Близнецы” теперь напоминали людей разве что отдалённо. Как какое-то насекомое-палочник, тощий перемещался между колоннами нечеловечески ловко и целиком мог укрыться даже за трубой толщиной в две руки. Выстрелы, звучавшие из сокрытого облаком пыли угла, если и попадали в него, то прошивали разве что болтающуюся лохмотьями одежду. Он в свою очередь отвечал чем-то вроде игл - резко выбрасывал руку, и в пыль со свистом улетал маленький острый снаряд. Толстый же и не думал уворачиваться. Раздутый, словно всплывший со дна речного труп, он шёл к цели медленно и неумолимо, лишь едва-едва покачиваясь от врезающихся в плоть пуль.

Я не знаю, как в моих руках оказался кинжал из сумки. И уж точно не мог понять, что мною двигало, ведь разум прямо-таки истерил: “Прочь! Бежать! Наружу!”. Холодная решимость дать им бой соперничала только лишь с отвращением к этим двум уродцам.

Да, прекратить их жалкое существование было бы верным решением…

И, улыбаясь, я открыто направился к ним.

— Э-э-эй! А ну-ка оба к папочке!
– собственный голос удалось узнать с большим трудом. Пальцы будто бы сами вращали тяжёлый кинжал, а боль куда-то целиком запропастилась. Всё, это был уже не я. Или именно я это и был?..

На меня среагировал тощий. Ноги его согнулись в паре лишних суставов, вытянутая голова, словно на шарнирах, провернулась на сто восемьдесят градусов, и он метнулся прямиком на меня. Быстро. Неправдоподобно быстро. Что я намеревался сделать? На какое чудо рассчитывал? Неясно. Но в этот самый момент из облака пыли грянул новый выстрел.

Пуля угодила точно в цель: худой с глухим стоном выгнулся и беспомощно вскинул руки. Он со всего маху налетел на меня, сшиб, и мы кубарем покатились назад, в итоге очутившись на дне одной из многочисленных ям. Сбитое дыхание враз вернуло меня в реальность, лампа прямо над нами с громким хлопком лопнула, осыпая множеством осколков, а мою голову ото лба до самой шеи крепко стиснули длиннющие подвижные пальцы. И в этот-то момент я наконец понял, что не имею ничего, кроме этой проклятой решимости!

Первый удар запустил перед глазами цветастых мух. За ним последовал второй и размашистый третий - оказавшись сверху, тощий урод бил меня головой о бетон! И это был конец, точно, ведь я ничего, вообще ничего не мог поделать!

Но… мой кинжал…

О да… Он угодил тощему прямо меж рёбер! Не в сердце, нет. Точно в… Пламень. В то самое хиленькое пульсирующее сплетение света, которое-то и придавало некогда обычному человеку способность трансформировать себя вот в это…

Удары прекратились, и тощий задёргался - неестественно, волнами вразнобой, словно бы склеенный из нескольких самостоятельных змей. В лицо понесло тухлыми яйцами, и меня обильно вывернуло. Когда он окончательно сник, я потратил последние силы, чтобы спихнуть его с себя, но почему-то так и не выпустил рукояти воткнутого в него кинжала.

Глядя в мельтешащую разводами темноту, я с хриплым усилием втягивал воздух и не мог больше пошевелить и пальцем. Липкое тепло, вытекавшее из-под головы, вскоре коснулось плеч, в то время как ноги и руки будто бы медленно погружались в лёд. Звуки схватки, доносящиеся сверху, постепенно становились всё тише и тише, а занявшая место света темнота надо мной - всё гуще. Но какое-то дремучее чувство по-прежнему заставляло меня цепляться за бесполезный кинжал, будто бы в этом был хоть какой-то смысл.