— Настя что, беременна? — ошарашенно посмотрела она на Руслана.

— Нет ещё… Я за дом ещё должен кучу денег. Надо отдать долг сперва. А если мы квартиру разменяем, то я сразу и долг отдам, и с двумя детьми полегче будет первый год, пока Настя в декрете. А то такие хоромы и с одним ребенком — несерьезно. Место и для трех найдется, не то что для двух!

— Ты уже всё решил, да? — посмотрела на него Оксана с осуждением. — А как же я?

— А что ты, мам? Мы же тебя не на улицу выселяем. Выменяем тебе отдельную квартиру в хорошем доме. Переехать я помогу. И исполком больше цепляться не будет.

— А вещи куда? Мебель?

— Ну, хочешь, продай. Хочешь, нам отдай. У нас места свободного много. Этот дом намного больше того, что у нас был.

— Я с таким трудом всё доставала!

— Ну, заберёшь в свою новую квартиру, — ответил Руслан.

— В какую? Однокомнатную?! — начала рыдать Оксана.

— Ну, хватит, мам, — устало потёр переносицу Руслан. — Всё равно что-то делать придётся. От дома отказываться мы с женой не хотим. Мы туда пропишемся и у тебя опять будут излишки, ты в принудительном порядке освободишь нашу квартиру и поедешь туда, куда город решит. Скорее всего, в комнату в коммуналке. Вот зачем до этого доводить? Ещё и нас без денег оставишь. А так бы мы не спеша обменяли трёшку на однушку с доплатой. Ты сама выбрала бы себе новую квартиру, а мы получили бы разницу в цене.

— Тебе какой-то дом дороже матери! — сквозь слёзы проговорила Оксана.

— Мам, во-первых, дом и правда очень хороший. Воду с колонки таскать не надо и помои без конца выливать. И места много. Двор большой. Детская площадка во дворе. У нас у каждого своя комната… И у тебя будет своя целая однокомнатная квартира. В чём ты видишь несправедливость?

— Весь в отца! — сорвалась на крик Оксана. — Эгоист! Только о себе думаешь!

— Я о тебе, вообще-то, думаю, — поднялся Руслан, собираясь уходить. — Я-то свои долги как-нибудь отдам… А вот ты… Щербаков из жилкомиссии сказал, у города нет однокомнатных квартир, только комнаты в коммуналках и то, в домах без удобств. Подумай, мам. Отдельная квартира с удобствами всяко лучше, чем коммуналка без удобств.

Он ушёл, а Оксана запустила в закрывшуюся за ним дверь дыроколом. Ярость накрыла её. Плакать она тут же перестала, но успокоиться никак не могла. Хотя умом-то она понимала, что сын прав. Жилкомиссия не оставит их в покое и надо разменивать квартиру на своих условиях. Но так бесило, что ей придется делать что-то против собственного желания!..

Италия. Рим.

Созвонившись накануне со знакомым депутатом парламента от Итальянской коммунистической партии, третий секретарь посольства СССР в Италии Астахов отправился в загородный клуб на встречу с этим любителем конных прогулок. Езда верхом не числилась в списке любимых занятий Астахова, но чего не сделаешь, чтобы не ехать самому в Авиано.

Вот будет обидно, — думал он, забираясь на самую смирную кобылку в этой конюшне, — если Симоне тоже ничего не слышал про Авиано. И задницу отобью, и ехать самому туда придётся…

Он как накаркал, Симоне Трунцо не смог ничего сказать ему про планы американцев по новой военной базе с ядерным оружием в Италии. Но негодование, которое немедленно разгорелось в его глазах и яростное возмущение из-за одной мысли об этом, вселило в Астахова надежду, что депутат будет впредь очень живо интересоваться этой темой.

— Дорогой Симоне, не стоит так переживать, — заметил он. — Может, это всё и не так. Надо, сперва, уточнить, узнать наверняка. Давайте, с вами договоримся, что проинформируем друг друга. Кто первый узнает. Уверен, наши народы одинаково не заинтересованы в том, чтобы американцы разместили на вашей территории ядерное оружие. Вы же понимаете, чем это всё чревато… Возможность ответного удара со стороны СССР… При всех взаимных симпатиях итальянского и советского народов, если дойдет до войны, расклад будет именно таким. А больше всего меня возмущают ситуации, когда подобные решения принимаются тайком от народа. Да что там от народа? Тайком от парламента!

Раззадорив итальянца до белого каления, Астахов решил, что с него хватит на сегодня конных прогулок и предложил депутату чего-нибудь выпить.

Только я положил трубку после разговора с помощником секретаря комсомольской организации ЗИЛа, опять раздался звонок. Это оказалась Александра Латышева с радио. Интересно, долго она дозванивалась, бедолага?

— Доброе утро! — приветствовала она меня очень оживленно, видимо, радуясь, что дозвонилась наконец. — Павел Тарасович, ваши темы одобрили.

— Прекрасно.

— Когда вам было бы удобно приехать на запись?

— Ну, давайте, в среду, в четверг в первой половине дня или в пятницу. Я под вас подстрою свой график.

— Отлично. Спасибо. Я перезвоню сразу, как согласую время, — ответила она и попрощалась.

А я, наконец, собрался и поехал на Лубянку. Понедельник — день тяжёлый. Сегодня ещё хотелось бы добраться до «Лосиного острова» пострелять, а вечером ещё общий сбор в бане «Полёта». И дел у нас там, судя по всему, будет невпроворот…