Его дружок поспешно заговорил быстро-быстро, едва не глотая слова:

— Вадбольский, мы же шутим!.. Ну чего ты так? Посмотри какое солнышко, а скоро снова дождь, а потом и вовсе зима!

— Скотина с драным анусом, — ответил я жестко, — кто тебе позволил обращаться на «ты»?.. Вызываю и тебя на дуэль за оскорбление, порочащее мою честь. Ставка — меч проигравшего и пять тысяч… нет, с тебя десять тысяч рублей!

Похоже, он даже не обратил внимания на слова «с тебя десять тысяч», при дуэли взыскивается с проигравшего, но эти трусы уже ощутили, что не отступлю, не солью, и готов на кровавую схватку.

Тыгыдымов поспешно выставил перед собой ладони, на лице отразился ужас, губы задрожали.

— Простите, баронет, мы оба приносим нижайшие извинения! Шутка была неудачной, мы просим простить нас, и уверяем, что больше никогда не позволим себе хоть чем-то задеть вашу честь!

Вокруг нас уже собралось не меньше дюжины курсантов, большинство поддерживают этих недоносков, все богатенькие буратины из Петербурга, но сейчас, когда те струсили и униженно просят прощения, симпатии к ним начали быстро таять.

Я медленно и как бы с огромным неудовольствием, переступая через себя, проговорил громко:

— Скотина с драным анусом, я принимаю твои трусливые извинения. И твои, жалкий ишак. Граф Скорпиа, да? Я запомню, хорошо запомню. Но больше не попадайтесь мне на дороге. И вообще не подходите ближе, чем на десять шагов!

Я повернулся и пошёл к корпусу, чувствуя как встряхивает, но зажал себя в кулаке.

За спиной послышались шаги, Горчаков догнал, пошёл рядом, донельзя довольный.

Я покосился на его лицо, буркнул:

— Чему радуешься?

— Всё прошло, — сказал он, — как и полагал. Ты дал отпор, на этот раз без мордобоя. И без дуэли. Растешь, Вадбольский!

Я сдвинул плечами, но подумал, что он прав, здорово. Не знаю, на что надеялись эти два дебила, на своих могущественных родителей, наверняка, но быстро сообразили, что родители далеко, а я вот стою напротив, в руке острейший меч из закаленной стали, а лицо мое выказывает бешенство и желание убить прямо здесь и сейчас.

— Это последние, — сказал Горчаков пророчески, — кто пытались наехать, вот увидишь! Все уже поняли, ты всякий раз даешь отпор в двойном размере, как и рекомендовали древние греки, да? И даже на дуэль вызывать тебя не стоит, Волобуев всем рассказал, насколько ты хорош с мечом и саблей!

Я посмотрел на него искоса.

— Да и ты добавил, я как-то слышал краем уха.

Он сказал без всякого смущения:

— А что, я разве соврал? Ты очень хорош с мечом!

— Расчётливый ты, — буркнул я. — Тебя уже сейчас можно в дипломаты.

В нашей комнате я вытащил из шкафчика джинсы, рубашку и кроссовки, быстро оделся, пока Толбухин и Равенсвуд до отбоя прогуливаются во дворе и пытаются знакомиться с как бы неприступными курсистками, милая такая с обеих сторон игра. Уже неспешно надел поверх рубашки старый кафтан, всё равно порвут, накинул легкий плащ.

Во дворе противная петербургская осень, луна за тучами, двор освещен фонарями только вдоль дорожек, а так тьма кромешная.

Я торопливо выскользнул в коридор, дрон понёсся впереди, показывая дорогу, ему хорошо в стелс-режиме, а я как партизан, то прыгаю за дерево, то прячусь за угол здания. Дурачье ещё фланирует по выложенным крупным булыжником дорожкам, а я, словно трусливая мышь, бегу от тени к тени, пока не оказался у десятиметровой стены, отгораживающей Академию от остального мира.

Сцепил зубы, с разбега прыгнул на это дурацки нужное препятствие, там в удобном месте загодя вбил едва заметные колышки. Быстро-быстро побежал вверх, десять метров в высоту для меня всё ещё многовато, но как-то перемахнул на ту сторону, недолго полежал в тени у основания стены, часто-часто дыша и восстанавливая дыхание.

Хорошо, что в Петербурге темнеет рано, небо привычно затянуто низкими неопрятными тучами, вместо луны едва заметное светлое пятно. Никто не заметил в полной темноте меня ни на стене, ни сейчас под нею с распахнутым, как у глубоководной рыбы ртом.

Отдышавшись, ринулся по прямой в сторону Щели Дьявола. Когда добежал до форта, уже запыхавшись и едва не вывалив язык, сердце колотится во всю, напоминая, что чревато вот так на своих двоих форсировать дистанцию, которую в прошлые разы преодолевал на автомобилях то суфражисток, то Горчакова.

Мне Щели Дьявола нужны больше, чем остальным. Во-первых, это самый простой и быстрый заработок, а с деньгами у меня хоть садись и плачь. Во-вторых, в Щелях, как уже ощутил, постепенно становлюсь сильнее и быстрее. Теперь важно понять почему, а ещё как использовать то, что называется магией.