Что больше всего насторожило, это то, что помимо вещиц на пороге домишек была горсть земли, но не чернозем, как в их краях, а золотой песок словно с морского берега, а также веточка сирени, которую страшились деревенские, считая загробным цветком, и никогда не приносили с территории кладбищ.

Охотники вновь собрались и направились в сторону деревни мертвых искать пути спасения ведьм, которые им казались невозможными, навстречу им выбежали деревенские мальчишки, живущие на стыке деревень и все как один шептали.

С недавних пор поутру, над землей начал клубился туман. Небеса становились тяжелыми и пронизывающий ветер пленил улочки деревни. Из мглистой пелены являлись образы пятерых нагих девушек с распущенными волосами, с плетенными венками в волосах они приговаривали:

«Мы навсегда остались молодыми. А вы бегите в Марьинку, поведайте всем, что на деревню обрушилось древнее проклятие ведьмы Алисы».

Спустя две ночи охотники достигли деревни, обыскав с четырех сторон, и были обескуражены, тем, что увидели. Три реки иссохли, так, что донья дали трещины, осталась лишь одна, пересекающая близстоящие деревни. На подступах, навстречу к ним вышел паренек лет двадцати, с матерью, точно не местные, точно не в себе, заявившие, что мимоходом забрели в деревню. Паренька тотчас задержали, а мать совсем слабой была, и ее отправили в больницу. Охотники осмотрели деревню, но и следа жизни там не обнаружили. Заброшенная, не пробиться через тернии деревьев и кустарников. Разве что, один домик на опушке, словно вросший в землю, ветер сильнее подует, и развалится. Словно не из древесины он был, как из коряг собранный, в окошках горел мрак. Из домика раздавался заунывный скрежет, повторяющийся, то ли скрип, то ли стук, эхо которого охватило глухую деревню. А над домом развесило корявые ветви скорчившееся дерево, и оно словно мертво, ничто не дышит там.

Паренька с диковинной для их местности фамилией доставили в деревню, допрашивали, он поведал, что внук местной повитухи. Жил в деревне соседней от Марьинки, заблудился ища мать, которая пошла за травами, и наткнулся на деревеньку. И несколько раз наведывался к ним. И, каждый раз его десять дружных сестриц в белых сорочках встречали, глубоко верующих, говорящих на странном диалекте, не совсем понятном ему, кормили, поили, хороводы водили вокруг кострища. Не увидел он ни разу, лишь одну, ту, о которой говорили вскользь и в страхе – самую младшую.

С его слов они постоянно напевали:

– Когда в твоем уничиженьи,

Судьба невольно приведет,

Тебя с несчастьем в столкновенье

Нарушив кротости обет.

Ты истины не премолчи,

Несчастье смело обличи.

Враждой его пренебрегай

И никогда не унывай.

– Когда родня твоя и другиии

Тебя покинут, изжденуууут

Забыв приязнь твою заслу…

Тебя забвенью предадут.

С тех пор прошло немало лет, никто ни разу не столкнулся ни с одной из ведьм, и посчитав, что ни одна не выжила, решили, что призраки оставшихся всех десяти разгуливают по деревне. Все жильцы в страхе покинули Марьинку, теперь это заброшенная деревня – деревня погасших окон, как в том домике, пугающем всю округу. Остались лишь пару заселенных домишек, а народ тот совсем одичал и ходит в старую часовню молиться божеству, а какому никто не знает, а может и не божеству вовсе. Говорят, призраки ведьм теперь там хозяйки.

Одно лишь c уверенностью утверждал паренек, что среди них была девочка, которая в течение многих лет выросла лишь на пару, он не знал сколько ей лет, но утверждал, время в деревне мертвых ее обошло стороной. Что с ним стало позже никто не узнал, словно сквозь землю провалился. Пропал после трех месяцев заточения, одно часами напевал песню сестриц, которую запомнил каждый кирпич, вбитый в сырую стену, пока он был заключен:

– Когда родня твоя и другиии

Тебя покинут, изжденуууут

Забыв приязнь твою заслу…

Тебя забвенью предадут.

Прошло еще тридцать лет, и в южных деревнях снова неспокойно… Говорят, грибники наткнулись в лесу на хоровод у кострища. Четыре ведьмы скорчившиеся, как ветхое дерево кружили возле огня, словно оплакивая: «Пропала, пропала…»

Еще лет девять времени ушло, на рассвете дня Вальпурги на Марьинку вновь опустился туман, на этот раз метка досталась слепой сиротке. Через год и она пропала.

А люди уже слагают новые легенды о ведьмах, не разобравшись в своих прошлых злодеяниях.

Ведь иногда проще постоять в стороне, нежели бросить камень в невиновного, и, если даже в виновного бросить камень, ты уже соучастник, а не разобравшись, преступивший черту закона. Тогда кому-то всё, кому-то ничего.

Но есть свод законов выше остальных, выше тех, что придумал человек, за который отвечает каждый.

А вердикт его – смерть.

Так говорили они…

Но легенды имеют свойство терять форму за истечением срока давности.

Глава I

– «Ты не человек, не жив, не обеспокоен… Ты – снег, метель, ты ею болен…» – со слов бабушки, это мои слова, которые я, с криком произнес сквозь сон в шестилетнем возрасте в ее домике в деревне. Я не помню уже этой фразы, тем более, то, что снилось, но где-то в потайном кармашке разума прячется ее голос. Звонкий и одновременно бархатистый. Чтобы прояснить его, нужно хотя бы разок услышать нечто похожее в реальности, но и близко ничего не было на протяжении двадцати восьми лет.