На комоде в гостиной стояла ее фотография. На ней Валентина выглядела счастливой, улыбалась. Рядом с ней статный молодой человек лет восемнадцати. На нем зеленая куртка. Хулио, ее сын. Какую роль сыграл Хулио в преступлениях, совершенных на ферме? Кто он — нормальный парень, которого подчинил своей власти отец, или дьявол во плоти? Внимание Элены привлек едкий запах. На низком столике у дивана стояла пепельница, полная окурков. От одного все еще тянулась тонкая струйка дыма. Брошенная курильщиком, сигарета догорела сама. Под фильтром можно было прочитать название — «Буллбренд». Такие же сигареты они нашли на ферме. Антон был здесь совсем недавно.

Элена вышла из дома. Она нервничала. Огляделась, прикидывая, в какую сторону он мог побежать. Как и на ферме, он ускользнул у них из-под носа.

Несколько соседей вышли на улицу. Жандармы уговаривали их вернуться домой. «Что случилось с Валентиной?» — донесся до Элены вопрос старухи с ходунками.

Может, сказывалась бессонная ночь, но думать Элене было трудно. Она чувствовала, что ответ у нее перед глазами, нужно только его увидеть. Перед домом Валентины следы от колес выписали букву S. Дальше на земле — видимо, местным властям не хватило бюджета, чтобы заасфальтировать квартал целиком, — тоже виднелись отпечатки шин. Их хорошо видно потому, что они свежие, сообразила Элена.

— Какая машина была у Валентины? — спросила она у старушки с ходунками, единственной, кто проявил хоть какой-то интерес к судьбе покойной жены Антона.

— Я в машинах плохо разбираюсь, — виновато ответила та.

— Белая «ибица». Лет тридцать развалюхе, не меньше, — вступил в разговор мужчина, стоявший в дверях соседнего дома. Дети за его спиной пытались просочиться наружу, но его ноги им мешали.

— Куда ведет эта дорога?

Сарате вцепился в руль. Они ехали через возделанные поля. Зеленые прямоугольники чередовались с коричневыми по обеим сторонам грунтовой дороги, тянувшейся вдоль заросшей камышом канавы, которая когда-то, наверное, была руслом реки Сигуэла.

— Подозреваемые могут быть вооружены, — донеслось из рации. Предупреждение передали всем машинам полиции и жандармерии, участвовавшим в погоне за Антоном и Хулио. Все указывало на то, что злоумышленники прятались в доме Валентины, а потом убили ее и сбежали на ее машине.

Чутье подсказывало Элене, что развязка близка. Деваться преступникам некуда. Дорога, начинающаяся в квартале Рио, петляла среди сельскохозяйственных угодий, но выезд с нее был один — на областное шоссе 2102. С воздуха территорию прочесывал вертолет. Скоро по рации сообщат, что Антона и Хулио нашли. А потом? Этот вопрос вызывал у Элены страх. Как сказал Сарате, сегодня ночью они потеряли кусок души, и Анхеля эта потеря совершенно изменила. В нем появилось что-то странное, что-то такое, чего она раньше в нем не замечала. Элене было сложно дать этому определение, но, кажется, ближе всего к истине было слово «ярость».

— Есть! — тишину нарушил голос Ордуньо. — Он только что выехал на областное шоссе на пятнадцатом километре. Увидел нас и свернул прямо на поле.

— Мы близко. — Элене не пришлось отдавать Сарате распоряжений, он уже срезал путь к шоссе.

Ордуньо догонял «ибицу». Он знал, что эта машина не приспособлена для гонок по пересеченной местности. Вскоре ее переднее колесо попало в выбоину, зад подскочил и рухнул на землю. Шины лопнули. Ордуньо с Рейес приблизились к «ибице» с оружием в руках.

— Руки за голову! — донесся до Элены крик Рейес.

Они с Сарате уже выходили из машины, когда водительская дверь распахнулась и из «ибицы» с руками за головой вылез Антон.

— Все, все из машины! — приказал Ордуньо.

Вертолет завис у них над головами.

— Я один! Он меня бросил! — жалобно ответил Антон, как будто это он был жертвой.

Ордуньо подошел к «ибице» слева, Рейес — справа. Оба заглянули в окна.

— Где Хулио? — Легким толчком Ордуньо заставил Антона опуститься на колени.

— Он бросил меня одного! Ублюдок. Паршивый ублюдок. Весь в мать!

Антон стоял в полусотне метров от Элены. На коленях посреди поля, в одежде, испачканной грязью и кровью — кровью Чески, Валентины, Касимиро, свиней и еще двух десятков женщин, побывавших на ферме. Жалкий человек, сокрушавшийся, что его бросили. Или это все спектакль? Вдруг он упал ничком и зарыдал, уткнувшись в землю, колотя по ней кулаками, как ребенок в злобной истерике.

— Я один!

Элена заметила мелькнувшую справа тень. В следующее мгновение Сарате прошел мимо нее. Он направлялся к Антону с пистолетом в руке. Подняв оружие, прицелился ему в голову. Он не собирался ни прощать, ни выслушивать нытье этого сукина сына. Но его возмездие станет приговором и ему самому. Элена среагировала мгновенно: она схватила Сарате за плечо прежде, чем он успел спустить курок.

— Анхель, не надо.

Пистолет дрожал в руке Сарате, но было ясно, что он не промахнется. Подойдя к нему вплотную, Элена увидела, что Анхель плачет. Боль вышла из берегов. Она положила левую руку ему на запястье и заставила опустить оружие.

— В машине пусто! — доложила Рейес.

Подъехали внедорожники жандармов. Ордуньо поднял Антона на ноги, чтобы застегнуть на нем наручники. Элена обняла Сарате. Крепко прижала его к себе, чтобы он не упал, чтобы не сорвался в бездну, которая, как она и предвидела, разверзлась перед ним, как только они поймали Антона.