– Его хоть, там не украдут из машины? – на всякий случай спросила Варя.

– А что там у тебя? Деньги лежат? – заинтересовался проводник.

– Прокладки, – ответила Варвара, а сама подумала: «Скажи тебе, что там деньги, так и сгину здесь в болоте».

Мужчины тактично промолчали.

Через пару минут они поднялись на склон, с которого с одной стороны хорошо, как на ладони, был виден хутор Жуткого Женика, а с другой, хорошо просматриваемый изгиб речки и пойменная дубрава.

– Лишний раз не высовывайтесь, – скинув с себя рюкзак, начал инструктаж проводник. – Наблюдайте за дубравой. Судя по поломанным деревьям, вспышки чаще там случаются, чуть левее, – показал он пальцем в ту сторону, откуда они только, что пришли.

– Не шумите. Костер не разводите. Для разогрева еды у вас есть газовая горелка. Если пойдет дождь, накроетесь плащ-палатками. В остальном разберетесь сами. Оставляю вам рацию, – извлек он из кармана небольшой прибор с миниатюрной антенной. – Она настроена на нужный канал, но включите ее только после шести вечера, когда я возвращаться буду, а не то меня погранцы раньше времени запеленгуют.

– Бинокль оставь, – прервала инструктаж Варвара.

– Нет у меня бинокля, – инстинктивно прижал к своей груди руки Мошко.

– А что это у тебя, Петр Иосифович, так странно выпирает из-под камуфляжа, – тыкнула ему пальцем в грудь девушка.

– Он мне самому нужен, – сделал шаг назад мужчина.

– Так, и мне нужен, – приблизилась к нему в плотную Варя, – однако кто-то деньги стырил и вместо того, чтобы закупить необходимые вещи, подсовывает теперь какое-то рванье, – показала она пальцем в сторону Василия, развернувшего на мху старую, еще советского образца, с огромной прорехой посередине плащ-палатку. – А, как же наш договор?

– А я, вообще-то, никаких договоров не подписывал, – выпучил глаза Мошко.

– Был бы ты юристом – Петя, – пошла в интеллектуальную атаку журналистка: – то знал бы, что договор может быть как письменным, так и устным. И договорные обязательства нужно исполнять. Так что, давай, гони сюда бинокль. Я же не навсегда. Когда вернешься – отдам обратно, – видя, что тот еще мнется, добавила она.

– Бессовестная ты баба, Варвара, – недовольно буркнул Петро, извлекая на свет из-под костюма бинокль. – Смотри не разбей. Он денег стоит.

– Спасибо, – еле сдерживая победную улыбку, поблагодарила девушка и сразу же уставилась в бинокль, наведя его на дом Жуткого Женика.

– А ты, смотри камеру не ухандохай! – подсунул сжатый кулак под нос своему, уставившемуся в монитор нацеленной в сторону дубравы камеры, свояку Мошко.

– Что, я? Инвалид, что ли? – неожиданно огрызнулся на шурина, возбужденный в преддверии великого открытия, Вася.

– Ну, ладно, – опешил, обескураженный Мошко. – Я пошел.

Расстроенный тем, что на него никто не обращает внимания, Петро недоуменно пожал плечами, озабоченно посмотрел на часы и скрылся за деревьями.

Ни Варвара, ни Василий его ухода не заметили. Каждый был поглощен своим делом – заинтригованная журналистка рассматривала в бинокль дом Жуткого Женика, пытаясь выяснить куда со двора пропал ящик с цыплятами, а ее оператор изучал возможности камеры, радуясь как ребенок каждый раз при активации той или иной функции.

Так прошло два часа.

За это время ни во дворе у Женика, ни над пойменной дубравой ничего не произошло.

– Давай перекусим, – подал голос Василий, – а то уже полдень скоро.

После этих слов Варвара, разглядывавшая в это время огороженную площадку на самом верху вышки, пытаясь понять ее предназначение, вспомнила, что она после того, как сошла с поезда, кроме ранней клубники в гостях у Надежды Ильиничны и кусочка сала с хлебом в антисанитарном доме Петро, ничего не ела.

– Давай, – согласилась она.

От душистого аромата, вырвавшегося из непривычно большой банки с тушенкой, Варя едва не захлебнулась собственной слюной. Не смотря на то, что Мошко не сообразил вложить в рюкзаки ни спички, ни зажигалку, газовую горелку использовать им не довелось. Но даже холодный жир из банки, толстым слоем покрывавший куски ароматной свинины, зашел с сухарями в Варвару «на ура».

– Интересно, где он достал армейские сухпайки, – запивая соком шоколадку, принялась рассуждать журналистка.

– Ясно где, – ответил, разомлевший после сытного ланча, Щапов. – У пограничников выменял.

– А на что он с ними обмен ведет?

– Не знаю. Я у него не спрашиваю. Я вообще стараюсь с ним меньше общаться, но вынужден, так как он брат моей Саньки. Учитель истории и котрабандист имеют мало общих интересов.

– Ты – педагог? – откровенно удивилась девушка.

– К сожаленью, как говорит моя жена, да.