Я не ошибся. Теперь же, думая о том, что этот ужин был не просто «дружественная встреча», осознаю, что позвали меня сюда лишь для того, чтобы прощупать почву, закинуть удочку и жирно намекнуть на то, что ценный объект у меня перед глазами.

– Я надеюсь, что Эльвира найдет своего избранника, – произношу я и добавляю в конце самую милую улыбку, какую вообще умею натягивать на лицо.

– Твой Марк одинок, – перебивает Давид нас, – и моя крошка Эльвира одна. Из наших детей могла бы выйти отличная пара!

Я давлюсь глотком воды, и едва ли не выплевываю на стол. Ловлю недовольные взгляды всех, включая Эльвиру.

Все-таки в науке меньше ошибаются в предположениях, чем в отношениях.

– Простите, – откашливаюсь немного, чтобы унять щекотание на кончике язычке. – Вдохнул, когда делал глоток.

Отговорка так себе, скажу я вам.

– Марк молодой и успешный, а у Эльвир хороший характер, да пончик?

Пончик?

Кто ещё называет своих детей – пончик? Хотя, если взглянуть на девушку сейчас, когда она прячем свои черные глаза, утыкаться в пустую тарелку, надутая от переисполеяющей не стыда за уменьшительно-ласкательное слово матери, то да – она похожа на пончик.

– Хорошая вышла бы пара, да и их дети были бы красивыми!

Хорошо, что я не сделал глоток воды, задержав стакан у рта. Всевышняя генетическая клетка…

«Дети? Пара? Я не ослышался?» – красные вспышки опасности, сотканные из ужасающих меня слов, проносятся перед глазами. В воздухе нависает тягостная неловкость, да такая, что мне чудится, будто бы и официанты её чувствую.

– Да, Марк прекрасный парень, – добавляет отец со всей серьезностью, что вмиг улетучивается вся надежда на то, что этот разговор – какая-то шутка.

– Ты представляешь, какие внуки у нас с тобой будут? – с воодушевлением спрашивает мать.

– Замечательные! – с гордостью и улыбкой на лице, отвечает отец. – Эх…

То ли они перебрали вина и выпячивают наружу все свои сокровенные желания, то ли они это всерьез. Эльвира все это вовремя натужно лыбится на меня, и я уже не знаю, куда деть свой взгляд.

– Это чудная идея, – подхватывает Диана и поправляет салфетку около тарелки. – Мне кажется, что Эльвира и Марк – поладят!

Они говорят это так, будто бы, меня тут не существует. Конечно, Эльвира уже расплылась, как мороженое на асфальте в жару, но обо мне, кажется, и никто и не думает: каково слышать такое? Впрочем, полагаю всем наплевать: я же прилежный мужчина, красавец и при деньгах. Кажется я понимаю, к чему они клонят…

– Марк, – обращается ко мне Давид, сложив руки перед собой на груди. – Тебе нравится Эльвира?

Я кидаю испуганный взгляд на девушку, которая кокетливо улыбается мне в ответ. Хотя она тоже смущена, но видно по её глазам, что Эльвира жаждет услышать приятный комплимент в её сторону. Такие ситуации меня больше всего тревожат. Галстук начинает сдавливать шею перекрывая кислород, ощущаю, как по всему телу пробегает волна жара.

Нужно просто успокоиться. Марк. Ты сможешь ответить правильно. Соберись!

– Эльвира – красивая девушка, – делаю лживый комплимент и говорю то, что хотят слышать от меня родители.

– Нет, я не спорю, что моя дочь красивая. Я задал тебе другой вопрос: нравится ли она тебе?

Когда абстрактный комплимент не прошёл проверку, приходится подключать всю свою смекалку. Но чисто гипотетически, если я отвечу так, как есть (то есть чувствую), то со стороны Давида будет флер обиды, тем самым, я расстрою мою матушку. Но с другой стороны, мне нужно приложить сейчас немало усилий, чтобы выдать правильные слова.

– Я… – чувствую, как першит в горле. – Я… мне…

Давид опирается локтями на стол. Я окидываю всех сидящих тут: отец, мать, Диана и сама Эльвира в ожидании моего ответа. Но, что мне говорить?

– Она тебе нравится, Марк?

В висках пульс отбивает чечётку. Сложно дышать, воздух становится тяжелым, ладони потеют, чувствую как на лбу выступает испарина. Все взгляды прикованы ко мне и, я понимаю одну отличную вещь: вот почему у меня нет отношений, точнее, я к ним не стремлюсь. С наукой намного проще, чем с любовью. Даже чисто химически, я лучше выращу тонну новых культур, чем пойму, что нужно говорить в таких ситуациях.

– Мы не знакомы близко, – выпаливаю из себя, потому что понятия не имею, что придумать еще. – Поэтому я сомневаюсь в таких громких заявлений на данный момент.

Давид щурит глаза. Понятия не имею, понравился ли ему мой ответ, а быть может, я сейчас получу по шапке? Сдачу дать я вряд ли смогу, потому что это многоуважаемый друг семьи, хотя с другой стороны – молча принимать удар тоже её есть хорошо. И вот это всё напряжение нависает над нашим столиком, прожигая своими щупальцами каждого из присутствующих. В горле пересыхает, что щекочет где-то в гортани. .