– Дружа мой, как же ты так?

Богдан обнял графа.

– Эх, дружа мой, как же ты так?

– Богдан, не трогай, голова болит, – вдруг сказал граф.

– Живой, дружище! – Богдан опять его обнял.

Дюжев застонал. Он был ранен.

– Санитара ко мне!

Санитар подбежал, разорвал мундир графа, но на нем не было ни царапины. Эта кровь – горца. А у него только голова ранена, сильно очень. Дюжев открыл глаза.

– Что со мной?

– Голова у тебя раненая и все, – успокоил Богдан. – царапина!

Санитар аккуратно перебинтовал голову графу.

– Богдан, у нас восемь убитых, девятнадцать раненых. Из них – четыре тяжело, в живот. Боюсь, не дотянут, – доложил вахмистр, – в других сотнях хуже. Чистякова убили.

– Спасибо, я видел, как он погиб, – ответил Богдан.

На той стороне Аргуна собирались солдаты, вовремя мы им помогли. Если бы не мы, они еще долго сидели за тем мостом.

– Командир, смотри, похоже, к нам генерал идет.

Богдан посмотрел, к ним шел генерал той армии, которую мы спасли. К генералу подбежал Микоян. Он ему доложил, как они здесь оказались и как самоотверженно воевали.

– Сотник, смотри, как гнется, сразу видно, что армянин, – сказал Доценко.

– Что вы мне – сотник, есаул. Какой я вам есаул? Я такой же, как вы. А Микоян бился славно, молодец. Я сам видел, впереди всех шел. Петь, а что армяне все гнутся? – спросил Богдан.

– Да, как тебе сказать, – задумался Доценко, – армяне, они что евреи – хитрые, без мыла в жопу влезут.

– Да, я слышал, что так про хохлов говорят, – пошутил Богдан.

– Не, мы не все такие, – продолжал очень серьезно Доценко, – но не спорю, есть и среди нас такие.

– Пашко тоже хохол, а меня от пули собой заслонил!

– Воюют они славно, тут не придерешься.

– Да что тут смотреть, – перебил Богдан, – вон, смотри, и хохлы, и русские, и горцы лежат. И что им теперь надо? Разные люди, все по-разному и живут. Вот граф лежит, а вокруг простые люди. А польза стране от них одна.

– Сотник, генерал тебя вызывает, – крикнул Макаревич.

Богдан встал, поправил форму.

– Петь, я сейчас приду.

Граф застонал. Ему было очень плохо, он не мог встать, сильно кружилась голова и тошнило. На той стороне Аргуна было полно солдат – целая армия. Вдалеке виднелись казачьи копья. Хороший у них генерал, казаков бережет. У нас наоборот получается. Подходя ближе, Богдан увидел Микояна. Он бегал вокруг генерала и что-то ему рассказывал. Генерал его не слушал, он давал команды своим командирам. Но это не мешало Микояну прогибаться. В стороне стоял хорунжий Шустров и брезгливо посматривал на Микояна.

– Что он от него хочет? – спросил Богдан у Шустрова.

– Крест, наверное, себе выпрашивает, – сказал хорунжий и сплюнул.

– Да отстань ты! – громко крикнул генерал на Микояна.

Богдан и Шустров, не выдержав, громко засмеялись. Услышав их, генерал быстро подошел к ним.

–Казаки, он у вас всегда такой? – спросил генерал.

– Армян, – пожал плечами Шустров.

– Генерал Мищенко, – по-военному представился генерал.

– Хорунжий Шустров.

– Сотник Кузьмин.

Мищенко внимательно взглянул на Богдана.

– Ты, сотник, первым влетел в долину?

–Первым был граф Дюжев. Я – вторым, – по-военному, четко ответил Богдан.

– Я видел тебя! А кто, ты говоришь, первый?

– Граф Дюжев.

– В Петербурге я знал графа Дюжева, – задумчиво начал генерал, – но, уверен, это не он. Тот на такое не способен.

– Ваше благородие, граф ранен в голову, а у нас нет врача. Есть у вас хороший доктор?

– Да, конечно есть, он в палатке сделал уже много операций вашим казакам. Уверен, что и сейчас этим занимается, мы его беспокоить не будем. Швеца ко мне! – приказал генерал.

Швец был худощавый, молодой врач, в белом халате. Он быстро бежал в нашу сторону. На халате было много крови. Скорее всего, он только что делал кому-то операцию.

– Пойдем, посмотрим, кто присвоил себе титул графа.

Генерал шел впереди, привычно перешагивая трупы людей. Подойдя ближе к графу, вдруг крикнул:

– Петр Дюжев, это вы? Но как вы здесь?

Дюжев тяжело открыл глаза. Он смотрел на генерала, но не узнавал его.

– Богдан, друг, где ты? – Тяжело спросил граф, теряя сознание.

– Давайте, несите его срочно к профессору, пусть он его осмотрит.

Графа положили на носилки и понесли в палатку. Генерал смотрел ему вслед, не веря глазам, повторял:

– Не может быть! Не может быть!

–Ваше благородие, позвольте спросить, что в этом такого, что он здесь? Я – его друг, – сказал Богдан.

– Сотник, это просто невероятно! Я знаю его давно. Он вырос практически у меня на глазах. Он рос ужасным грубияном и невежей, последние годы его кроме женщин не интересовал никто. Пожалуй, самое плохое о нем я не могу рассказать даже вам, его другу.