Любомир улыбнулся.

— А ведь работает кровь-то, работает! — довольно сказал он. — Всё правильно сделал.

— Ты меня Велимиром назвал. Это кто-то из наших? Перепутал? — на всякий случай уточнил я.

— Нет, Велимир, не перепутал, — ответил дух-охранитель. — Это твоё настоящее имя. Ты — Велимир Благоярович Куракин, наследный князь. Последний в своём роду. Я это узнал в Нави, когда своих отправил, а сам всё никак не мог вернуться обратно. Тогда-то и выяснилось, что последний Куракин всё ещё ходит в Яви, живой… тебя матушка спрятала, третья законная жена князя. Она поверила своему отцу, старому волхву рода Лопухиных, когда он предупредил её об опасности. В тайне от всех сбежала, умело следы замела. Жила жизнью простого человека… только чтобы тебя спасти. И ведь спасла, Велимир! Спасла…

Мы давно уже подъехали к указанному Любомиром домику на окраине деревеньки. Но я продолжал давить на тормоз, осознавая сказанное духом. Вспомнил маму… как она тихо ушла, незадолго до моей свадьбы. Её последние слова, которые тогда мне показались странными: «Будь сильным, сынок… когда придёт время, будь сильным!»

И я ведь пытался быть сильным все эти годы. Только получалось плохо. Выходит, теперь у меня есть второй шанс.

— Похоже, приехали, да? — спросил Любомир.

— Похоже на то, — кивнул я.

— А вон, гляди, встречает уже.

Из домика, обшитого голубым сайдингом, вышла женщина в резиновых сапогах на босу ногу и длинном легкомысленном платье в горошек. Увидев меня, она улыбнулась и помахала рукой.

— Скажи ей, что от Семёна по рекомендации, — произнёс Любомир.

Я молча кивнул и вышел из авто.

— Приветствую, чем обязана? — улыбаясь, сказала женщина.

Её сложно было назвать красивой: мелкие черты лица, веснушки, но умно-настороженный взгляд карих глаз придавал ей какое-то особенное обаяние.

— Я от Семёна, — ответил я. — По рекомендации.

— О, Сеня! Давненько слышно не было! Как у него дела?

— Скажи, что через пару месяцев отпустят, — посоветовал Любомир. — Дело разваливается.

— Да потихоньку, — ответил я, стараясь не глядеть на своего призрачного спутника. — Через пару месяцев отпустить должны. Дело разваливается.

— А-а-а, рада слышать, — кивнула женщина. Из её взгляда пропала настороженность. — Что сегодня брать будете?

— Скажи, кочет нужен. Самый крупный. Золотогривый или тёмный, — сказал дух.

— Кочета бы. Самого крупного, золотогривого или тёмного, — ответил я.

Женщина вздохнула и прицокнула.

— Очень сильно надо? Есть один, хотела его на курятник, едва в возраст вошёл… ох, дороговато выйдет…

— Беру, — ответил я.

— Двести, — сказала женщина и заранее нахмурилась, уперев руки в бока, видимо, ожидая моей негативной реакции.

— Бери, не торгуйся, — посоветовал Любомир.

— По рукам, — ответил я.

Пока женщина, которая, кстати, так и не представилась, ходила за петухом, я отсчитал требуемую сумму. Пришлось отдать почти всё, что мы взяли в магазине.

— Расценки тут, конечно… — тихо пробормотал я.

— Тут птица растёт так, как надо, — ответил Любомир. — Без обмана. Это ценится. Для треб только такие и годятся.

— Ясно, — кивнул я.

— По-хорошему в твоём случае быка бы… но такая треба внимание привлечёт, а нам этого пока не надо. Так что немного тебя подлатаем, и решим, что дальше делать.

Когда за окном отгорел закат, Любомир возник в моей спальне. Сначала он посмотрел в окно, потом оглянулся на меня. Сдвинул брови.

— Готов? — спросил он.

— Как видишь, — я пожал плечами.

После ужина он сказал мне, что нужно принять душ и облачиться в специальную одежду, напоминающую льняную робу с вышитыми цветными узорами. Одежда эта хранилась в отдельном ящике, тоже украшенном символами, на который я сразу не обратил внимания.

Роба эта мне понравилась тем, что в ней фигуру не особо видно.

— Хорошо, — кивнул Любомир. — На кухне возьми зерно. Можно пшёнку. Оно есть в запасах, справа от плиты. И воды налей в миску. Кочета надо покормить.

— Не всё ли ему равно уже? — улыбнулся я.

Дух сердито посмотрел на меня.

— Вот иногда ты умные вещи говоришь, — сказал он. — А иногда как выдашь что-нибудь, как в лужу… в общем, понятно.

— Извини, — вздохнул я. — Просто нервничаю немного.

— Ты бы лучше не нервничал, а радовался… Хотя знаешь, я ведь, честно говоря, даже не представляю, каково это всё для тебя. Быть смердом, и в один день, вдруг…

Я молча поднялся, одёрнул одежду и вышел из комнаты, направляясь в сторону кухни.