— Ну как ты? — спросил неожиданно возникший в комнате Любомир.

— Блин! — воскликнул я, вздрагивая. — Ты хоть предупреждай, когда появляешься, а? Что, если бы я личными делами был бы занят?

Кажется, дух искренне смутился.

— Вообще обычно духи не парятся о таких вещах, — тихо сказал он. — Быстро привыкаешь к тому, что люди такие, какие есть. А не такие, какими ты их видишь, пока живой… но с тобой, конечно, особый случай. Постараюсь быть аккуратнее.

— Спасибо! — кивнул я.

— Себя видел уже? — улыбнулся Любомир.

Вместо ответа я встал с постели и подошёл к зеркалу. Скинул сплошь залитую бычьей кровью и задубевшую ритуальную рубаху.

— Ох! — вырвалось у меня. — Нифига ж себе!

Передо мной стоял красиво сложенный, мощный атлет, лет тридцати максимум, без единого седого волоса на голове, с густой чёрной бородой, которая кое-где чуть свалялась, прихваченная запекшейся кровью. Меня теперь можно было узнать только по глазам. И то — не уверен. Кажется, они стали светлее. Даже в свои лучшие годы, когда немного занимался спортом, я не выглядел настолько хорошо.

— А борода-то откуда? — спросил я, критически разглядывая себя в зеркале. Я побрился, когда мы выезжали из убежища, и вчера у меня на щеках была только не слишком густая щетина.

— Предков спросить надо, — улыбнулся Любомир. — Реализовался потенциал, заложенный в тебе. Таким ты должен быть. Если бы всё шло так, как надо.

— Я же лет на десять помолодел!

— Нет, к сожалению, — вздохнул дух. — И за отрока тебя никак не выдашь… эх, а было бы хорошо! Теперь надо как-то через егерей заходить, и выслуживаться по боковой линии. Это сложнее и проверок больше.

— Ничего, прорвёмся! — уверенно сказал я.

Как всё-таки сильно зависит мироощущение от физических кондиций! Я ведь действительно чувствовал, что мне горы по плечо. Такое раньше бывало только после стопки-другой…

— Есть, конечно, и другой путь… — задумчиво проговорил Любомир, но потом добавил: — Хотя ладно. Не будем пока.

— Какой путь? — подозрительно спросил я.

— Потом расскажу, как-нибудь, — отмахнулся он.

У меня не было настроения препираться. Да и голод начинал давать о себе знать — почти такой же дикий, как после заклинания, увеличивающего силы. Так что я хмыкнул и пошёл в душ, приводить себя в порядок.

За завтраком собралась вся графская семья: он сам, его жена, Ведана и младшие дочери, двойняшки Весна и Яромила.

Девочки, как и положено восьмилетним детям, на за столом проказничали, перешёптывались и хихикали.

Ведана же, увидев меня, явно была удивлена.

— Это исцеляющая треба? — спросила она, когда мы поздоровались и пожелали друг другу приятного аппетита.

— Веда! — одёрнул её отец, сердито нахмурившись.

— Да всё в порядке, — улыбнулся я. — Верно, это она. Боги были ко мне благосклонны.

— Очень благосклонны, я бы сказала! — ответила девушка, игнорируя строгие взгляды отца и матери. — Впервые такое вижу!

— Просто обычно благородные не запускают себя до такого состояния, — ворчливо заметил Любомир, который сидел на свободном стуле и любовался садом за открытым окном.

Я решил проигнорировать его реплику. Она мне даже настроения не испортила — настолько хорошо я себя чувствовал.

Поглощая вкуснейшие блинчики и запивая их кофе, в какой-то момент я вдруг заметил, что Ведана как-то слишком уж часто на меня поглядывает. А потом осознал, что она строит мне глазки!

Похоже, Любомир это тоже заметил. Потому что, поглядев на меня и на неё, он демонстративно отвернулся, скрестил руки на груди, после чего исчез.

— Мам-пап, вы точно не поедете с нами? — спросила Ведана под конец трапезы.

— Точно, доча, — кивнул граф. — Вы ведь уже договорились с князем. Для нас с мамой эти балы уже пройденный этап, чего мы там не видели?

Судя по грустной улыбке графине, у неё было своё мнение на этот счёт, но вслух возражать она благоразумно не стала.

— Вот и отлично, — кивнула Ведана, после чего добавила, обращаясь ко мне: — значит, в восемь на парковке?

— Да, — ответил я. — Давайте в восемь.

Выходя из-за стола, она едва заметно мне подмигнула. В смятении чувств я опустил взгляд и какое-то время смотрел на пустую тарелку. «Так нельзя! — твердил мне голос разума. — Она дочь твоих единственных союзников!» «Ещё как можно! — возражало ему тело. — И даже нужно! Что, сам разве не чувствуешь?!»

— Благодарю, — сказал я. После чего поднялся из-за стола, стараясь как можно скорее развернуться спиной к графу и его супруге.