Фабиан резко постучал, и мы стали ждать ответа.

Когда щелкнул замок, Фабиан обнял меня за плечи, и я нахмурилась, глядя на него, поскольку он прилагал огромные усилия, чтобы выглядеть непринужденно.

Дверь распахнулась, и я оглядела прекрасную Элиту, которая открыла дверь. Ее черные волосы ниспадали шелковистой простыней до талии, а безупречная кожа отливала бронзовой ноткой.

Она зашипела, когда ее взгляд остановился на Фабиане, и подняла тяжелый дробовик между нами.

— Чикоа, — предупредил Фабиан. — Пожалуйста, будь осторожна с этой штукой рядом с моей женой — она смертная.

Глаза вампирши скользнули по мне, и Фабиан крепче прижал меня к себе, пока я гадала, должно ли это было произвести на нее впечатление.

— Я не твоя жена, — пробормотала я, высвобождаясь из-под его руки.

— Я предупреждала тебя, что случится, если я когда-нибудь увижу тебя снова, — прорычала она.

— Я знаю, но…

Чикоа зарычала на него и нажала на спусковой крючок.

Я закричала, когда раздался оглушительный хлопок. Меня отбросило в сторону, а Фабиана с воплем боли швырнуло в грязь. Чикоа двинулась на него, и я выхватила Фурию из ножен, целясь ногой ей в локоть и выбивая дробовик у нее из рук.

Я схватила ее за волосы и развернула, прижимая к краю крыльца, а Фурию к ее горлу.

Она попыталась вырваться, но я усилила хватку, рыча на нее, и прижимая Фурию к ее коже, обжигая ее лезвием за ее усилия. Она резко вдохнула и перестала сопротивляться. Я отвела лезвие назад, чтобы оно не было прижато к ее плоти, но прижала ее щеку к деревянной колонне.

Остальные Бельведеры и Монтана выпрыгнули из грузовика в начале подъездной дорожки, но Фабиан махнул им рукой, чтобы они не приближались. Правая сторона его лица была наполовину разорвана, а из ран на груди и плече текла кровь.

— Ты женился на истребительнице? — Удивленно спросила Чикоа, не сводя глаз с Фабиана, когда он перекатился на четвереньки, хрипя сквозь дробь, попавшую ему в легкие.

— Да, — проворчал он, когда я сказала. — Нет.

— Почему твоя жена не считает себя твоей женой?

— Потому что я не его жена, — отрезала я, и моя хватка на ней усилилась. — Меня силой повели к алтарю, и Идун заставила сказать «да». Насколько я понимаю, мы не женаты.

— Значит, ты все еще являешься тем же эгоистичным дерьмом, каким был тысячу лет назад. Почему меня это не удивляет? — Чикоа зарычала.

Фабиан ухватился за край дверного косяка и встал. Он поморщился, взглянув на женщину, которую когда-то любил. Некоторые из его ран не заживали, и я предположила, что они не могли зажить, потому что гранулы все еще оставались в его коже.

— Это не одно и то же, — прорычал он. — Я думал, мне нужны человеческие жены, чтобы снять проклятие. Мы верили, что если кто-нибудь из них сможет родить близнецов, то, возможно, они станут ответом на пророчество и…

— И поэтому ты начал принуждать женщин к браку, не оставляя им выбора в этом вопросе? Ты невероятен.

— Она мне нравится, — заявила я, но не ослабила хватку на волосах Чикоа.

— Я так понимаю, ты от него еще не забеременела? — спросила она меня.

— На это нет никаких шансов. Если он приблизит ко мне своего маленького Фабиана, я отрежу его, — заверила я ее, и Фабиан нахмурился.

— Он не маленький, — прорычал он, и Чикоа фыркнул от смеха на его счет. — Кроме того, теперь мы знаем больше. Мы больше не думаем, что в пророчестве говорится о рождении детей от истребительниц. И мы близки к тому, чтобы снять это проклятие. Если это сработает, то ты исполнишь свое желание и сможешь снова стать человеком… Черт, как больно. У тебя есть пинцет, чтобы вытащить эти гранулы? — Спросил Фабиан.

— Зачем ты пришел омрачать мой порог? — Потребовала ответа Чикоа, игнорируя его просьбу о помощи. Но я почувствовала, как напряжение немного спало с ее конечностей с тех пор, как он упомянул о снятии проклятия. Она тоже хотела, чтобы оно было снято.

— Мы нуждаемся в некоторой помощи. Нашей империей завладела психопатка, которая хочет позволить нашему виду снова питаться из вены, и она приказала своим последователям охотиться на нас. Возможно, ты помнишь Валентину?

— Ну, если ты наденешь себе на голову корону и начнешь диктовать людям, как им следует жить, то не удивляйся, обнаружив, что многие из этих людей в конечном итоге возненавидят тебя, — огрызнулась Чикоа.

— Большинство людей ненавидят его, — добавила я.

— Я привел тебя сюда не для того, чтобы вы объединились в своей ненависти ко мне, — прорычал Фабиан, раздраженно глядя на меня.

— Я не ненавижу тебя, — спокойно ответила я. — Больше нет.

— А я все еще да, — холодно сказала Чикоа.