Эрик отпустил меня одной рукой, повернув ладонь вверх, чтобы показать метку партнерства. — Она привело меня к ней.

— Вот почему моя метка вела себя странно, — сказала я, осознав. — Это ты направлялся сюда.

Губы Эрика изогнулись в кривой улыбке, когда он кивнул. — Похоже, Монтана одарена способностью ходить при солнечном свете, — сказал он остальным.

Кларисса выругалась, в благоговейном страхе подходя ближе ко мне. — Что бы я отдала, чтобы снова погреться на солнце, не истощая себя.

— Скоро, — поклялась я, и она грустно улыбнулась, как будто не могла до конца поверить в этот план.

— Что это за место? — Эрик оглянулся через плечо на ферму.

— Дом Чикоа, — ответил Фабиан, и брови Эрика поползли вверх.

— Она действительно разрешила тебе остаться здесь? — удивленно спросил он.

— По крайней мере, пока, — проворчал Фабиан.

— Валентина..? — С надеждой начала Кларисса, и я повернулась к Эрику, впившись пальцами в его руку.

— К сожалению, она все еще жива, — проворчал Эрик.

Я вздохнула, но не хотела, чтобы этот факт омрачал мое настроение. Он вернулся ко мне, и это было больше, чем я могла пожелать, когда сегодня утром взошло солнце.

— Почему бы тебе не зайти в дом, Эрик? — Предложила Кларисса, бросив на меня взгляд. — Я уверена, что вам, ребята, еще многое предстоит наверстать.

Эрик выгнул бровь. — Как тонко, Кларисса.

Несмотря ни на что, он потащил меня внутрь, и я была более чем счастлива последовать за ним, мои пальцы переплелись с его, и наши рунические знаки встретились, посылая через меня волну желания.

Он пинком захлопнул дверь и резко притянул меня к себе, схватив, как волк, жаждущий крови, когда его рот завладел моим. Я растаяла в его объятиях, и стон сорвался с моих губ, когда его язык проник в мой рот. Его губы были грубыми и требовательными, его хватка на мне была такой крепкой, что я не думала, что когда-нибудь вырвусь из его объятий. Чего я и не хотела.

Когда я впервые поцеловала Эрика, мне показалось, что я откусила от запретного плода. Он был таким недоступным, потому что олицетворял все темное в моей жизни. Но, возможно, и во мне всегда было немного тьмы, которую тянуло к той же самой его части.

Теперь казалось, что мы встретились посередине, темное прошлое, которое он хранил, каким-то образом померкло перед светом, который создала наша любовь. Это было красиво, мощно, и я хотела наслаждаться этим вечно.

Тот первый поцелуй был обещанием всех последующих. И теперь он выполнял их снова и снова, его рот скользил от уголка моих губ к подбородку, шее, уху. Я распутывалась, как клубок бечевки, созданный заново его жадными прикосновениями.

Его рука скользнула между нами, чтобы погладить мою грудь, и я отстранилась с хриплым смехом.

Я указала на лестницу, прикусив нижнюю губу. — В мою спальню? — Предложила я, и он нетерпеливо кивнул, а его глаза скользнули по мне с такой интенсивностью, что у меня задрожали кости.

Мы поспешили наверх, и воздух между нами сгустился. Мое тело начало ныть от того, как сильно я хотела его. Это было похоже на то, что он был гравитацией, притягивающей меня к нему с неотвратимой силой.

Я взяла инициативу на себя и бежала трусцой, распахнув дверь в комнату, которую считала своей. Я остановилась в дверном проеме, преграждая ему путь с дразнящей улыбкой. — Ванная в той стороне, если хочешь помыться.

— По дороге сюда я искупался в озере, — сказал он, медленно приближаясь с волчьей ухмылкой.

— Как дико с твоей стороны, — поддразнила я, положив руки по обе стороны от дверного проема.

— Ну, я был в компании дикаря, так что, возможно, это передалось и мне. — Он вторгся в мое личное пространство, почти касаясь меня, но не совсем.

Я насмешливо надула губы. — Бедный Магнар.

— Бедный я, скорее, ты сводишь меня с ума. Впусти меня, — взмолился он, и с моих губ сорвался смех.

Я провела пальцем по его груди, зацепляя его за пояс. Темная мысль скользнула в мою голову, и я ослабила хватку, взглянув на него. — Валентина… — Мое горло сжалось так резко, что я не смогла выдавить ни слова. Неужели она надругалась над моим мужем, забрала его, несмотря на то, что знала, что он не захочет, чтобы она прикасалась к нему? Образ их вместе возник у меня в голове, и гнев заструился по моим венам.

— Нет, — тихо сказал он, и его веселье сменилось каменной яростью. — Но она заставила меня поцеловать ее, — тяжело вздохнул он, и боль от этой правды засветилась в его взгляде.