Всего пару дней назад они находились в морге Порт-Наранды. Мы отобрали подходящих по параметрам – светлоглазых, не окоченевших. Натянули на них военную форму Мелласеи.

И вот я смотрю за борт, куда матросы выбрасывают тела. Слышны всплески. Они будут лежать на обломках судов и ждать, когда проходящий мимо корабль заметит уничтоженный флот принца. Наша уловка позволит сразу дать ответ на вопрос, кого винить. Мы не оставим путей для отступления нашему правительству, которому следует найти достаточно сил и начать войну, сражаясь за нашего бога.

Макеан-Игрок, надеюсь, одобрил бы выбранный нами и только что приведенный в исполнение план.

Ко мне идет сестра Берис. Изо всех сил сжимаю релинги и заставляю себя выпрямиться, чтобы приветствовать ее должным образом.

– Может, спустимся вниз и поищем какую-нибудь еду? – привычным тихим голосом предлагает она.

Закрываю глаза, вспомнив, что будет храниться на камбузе до завтрашнего утра, но, сделав над собой усилие, киваю.

Мой план сработал. Я выполнила то, что обещала. Наконец сестра поймет, что я на многое способна. Проклятие, отчего же мне так паршиво?

– Это надо было сделать, – говорю я себе, будто убеждая.

– И ты справилась, – поддерживает меня сестра Берис и снова сжимает мое плечо, отчего по телу разливается тепло. – Твоя сестра это знает. Я заметила, как изменилось ее отношение к тебе с того дня, когда ты рассказала о своей идее. Она видит, Лаския, что у тебя есть потенциал.

– Ты правда так думаешь?

– Дитя мое, я это точно знаю. Ты способна сделать много значимого для сестры и Макеана. Пришло время Хранительнице ослабить хватку, а для этого важно закрыть ей источник силы. Макеан проснется, Лаския. Он поднимется на небывалую высоту, и ты вместе с ним.

– Спасибо тебе, – говорю я шепотом, хотя не понимаю, за что благодарю сестру.

Перевожу взгляд с нее на юношу, которого только что достали из того ада, что творится на поверхности моря, и быстро отворачиваюсь. Снова смотрю в бледно-голубые глаза сестры Берис.

– Я не говорила это раньше, позволь сделать сейчас, – начинает она. – Я благодарна тебе, Лаския, за веру. Я благодарна, что ты ступила на этот путь борьбы, веря и понимая, что и как надо делать, и у тебя есть средства, чтобы реализовать свои планы.

Я смотрю на нее во все глаза и часто моргаю. Непонятно, то ли ветер, то ли ее слова заставляют слезы выступить.

Я благодарна тебе.

К нам бежит матрос.

– Капитан говорит, они изменили курс, мэм, – он обращается к сестре Берис и рукой указывает на корабль, который мы не сразу заметили. – Поняли, что мы будем преследовать.

– А мы можем их догнать? – спрашивает сестра Берис.

– Пожалуй, если располагаем временем. Тогда добавляйте к сроку возвращения еще не меньше дня.

– Нельзя допустить, чтобы они пустили слух о том, что видели, – задумчиво произносит она и смотрит на меня.

Я выдерживаю взгляд, хотя сердце стучит так, что, кажется, бьется о ребра.

Еще один корабль. Еще смерти. Но я уже зашла довольно далеко.

Поставила на карту все, что имела, ради возвышения Макеана и своего собственного. Теперь обе цели вполне достижимы. Мой бог и я так близки к власти, на которую оба имеем право.

Перед глазами вновь картины из недавнего прошлого: девушка что есть силы плывет прочь от горящего корабля, ей тяжело, намокшее платье тянет вниз. На палубе, раскинув руки, лежит мертвый юноша, лицо его обращено к небу.

Живот выкручивает от ужаса, и я усилием воли прогоняю видения. Все. Я должна. Цель оправдывает средства.

Перевожу взгляд на матроса, который смотрит настороженно и с уважением. Скоро так будут смотреть на меня все.

– Скажи капитану, пусть продолжает преследование, – уверенно говорю я. В голосе появляются твердые нотки, и я добавляю: – Мы их догоним.

Экипаж занят с парусами, отвязывают канаты – я их раньше и не замечал. Парус с громким хлопком расправляется и надувается, перехватывая ветер. «Лизабетт» несколько мгновений медлит, словно собирается с силами, покачивается на месте, свыкаясь с возросшей мощью. Затем рывком, словно резвый скакун, устремляется вперед, летит навстречу волне. Выругавшись, капитан Ренса крепче сжимает штурвал одной рукой, другой машет и кричит:

– Канат!