– У нас почти нет оружия. Ты умный, можешь что-то придумать?

Я размышляю, стараюсь замедлить бег мыслей, чтобы покопаться в памяти.

– Да, – отвечаю я после паузы. – Если на борту есть растительное масло.

– Тогда поспеши, проверь, чтобы братья не вышвырнули его за борт.

Дальше я существую будто в тумане. Проще делать необходимое, чем пытаться бороться с ситуацией. В этом есть довольно странная, но все-таки рациональность – ведь невозможно постоянно испытывать страх. Проходит время, и тело начинает привыкать к обстоятельствам, даже если разум еще противится.

Леандер стоит, не шевелясь, он похож на статую. Так проходит несколько часов его общения с духами. Вероятно, он опустошен и расстроен, но держится вполне стойко.

Что мне не известно, так это какими приношениями он удерживает духов рядом? Да, он самый могущественный маг в Алиноре, но такое едва ли сотворить одному, скорее десяти сильным магам. Уверен, духи потребуют от него больше, чем дорогое ему кольцо отца.

Порой у меня возникает страшное предположение, что они захотят получить его самого, его жизнь. Никогда не слышал, чтобы маги трудились до изнеможения, но судьба к ним жестока.

Рядом матросы, они управляют кораблем и стараются, чтобы он остался цел. Слышу, как они возносят молитвы Баррике, вероятно, забыв, что у нас на борту принц, который направляется на ее остров ради жертвоприношения. Некоторые обращаются и к самой Матери. Мне казалось, при таком сильном ветре лучше идти без парусов. Мы же подняли все, что есть, и не используем, пожалуй, только простыни. «Лизабетт» стонет и дрожит, но несется вперед. Селли вновь поднимается наверх, в корзину, и смотрит вдаль. Стараюсь не думать, какие новости она может сообщить, когда спустится. Вот она уже лезет вниз, цепляясь за канаты и рангоуты, чтобы не сорваться. Едва ноги касаются палубы, она поворачивается к капитану, хмурится, а потом поднимает руки вверх, ладонями к себе. Качает головой и медленно начинает сводить руки.

Изнутри к горлу поднимается тошнота.

Это невозможно.

Невозможно.

Настало время признать истинное положение: они скоро нас нагонят.

– Надо будет дать отпор, – говорю я, сам не веря, что это мой голос. Я не должен здесь находиться. Может, это просто сон? – Мы должны сражаться, даже если наша судьба – проиграть.

– Я знаю, – отвечает капитан, глядя в пустоту перед собой. – Нам могут помочь только духи, больше некому.

На горизонте появляется пароход, а у меня на языке горький привкус страха. Последние несколько часов воображение рисовало мне страшные картины разбитых кораблей королевской семьи, переломанных, будто щепки, досок, плавающих в воде бревен, тел и цветов, похожих на погребальные венки.

Невольно представляю, что так же может вскоре выглядеть «Лизабетт» и мы сами. Отворачиваюсь и сглатываю, стараюсь больше не смотреть на воду.

Я всегда понимала, что у меня есть шанс утонуть и оказаться на дне – такая судьба может ожидать любого моряка. Но, откровенно говоря, никогда не верила, что со мной произойдет подобное.

Мы подняли каждый кусок брезента, что нашли на борту, и надставили паруса, выбросили за борт все ненужное и даже нужное, чтобы корабль стал легче и скорость его увеличилась. Выходя из Киркпула, я с возмущением думала о том, что мы покинули порт без груза, благодаря которому могли оправдать расходы. Теперь же я благодарю духов, что трюм наш пуст.

И все равно они нас догоняют. Наши преследователи минуют зону потонувших кораблей, не замечая преград из обломков, а вещи, которые мы выбросили, не причиняют корпусу ни малейшего вреда, лишь быстро исчезают под днищем.

Кайри по-прежнему стоит на коленях у алтаря, Леандер не меняет позу, лишь начинает медленно раскачиваться. Свечи почти догорели, духи поглощают дары быстрее, чем мне когда-либо доводилось видеть, но принц ни у кого ничего не брал уже несколько часов. Моего опыта достаточно для понимания, что он расплачивается с духами своей энергией. Корабль летит вперед на больших волнах с белой пеной, но пароход мощнее, и он неумолимо приближается. Я стою на планшире [12] рядом с Ренсой, пряди волос развеваются и бьют по лицу. Я неотрывно смотрю вдаль и вижу, как сокращается расстояние между «Лизабетт» и огромным черным монстром. Скоро удастся разглядеть фигуры на его палубе, увидеть иллюминаторы кают.

Последние разделяющие нас сотни футов пароход, кажется, преодолевает одним прыжком. Вот мы уже на корме, рядом со мной встает Джонлон. Он сует мне в руку стеклянную бутылку, наполненную лучшей выпивкой из капитанских запасов, смешанной с маслом из камбуза, горлышко заткнуто тряпкой.

– Не спеши бросать, – говорит он, обнимает за плечи и коротко прижимает к себе, словно прощаясь.

Большой, сильный, спокойный Джонлон на службе у отца уже полтора десятка лет. Это он находил меня в грузовом отсеке, где я рыдала после визита к магу в порту. Протягивал припасенную карамельку, умудрялся отвлечь и оставался рядом до тех пор, пока я окончательно не приходила в себя.