— Она омега, Йов, — увещевательным тоном продолжает Вук и чиркает ножом. — Медный альфа придумал отличный ход, а она за это заплатит. Её судьба служить клану.

— Она человек! — вырывается с рыком. — И клану было на неё посрать.

— Она волк, и ты это знаешь, — урезонивает Вук. — И где бы она ни находилась, она все равно часть клана.

Его слова отдаются гулом в голове. Конечно, я знаю. И то, что она омега, считал сразу же, хотя её аромат был слабым. Её волчья сущность, похоже долго была заблокирована, и потому просыпалась медленно.

— Её не должны отдавать, — произношу я, пытаясь сосредоточиться на дороге.

Вук тихо смеётся.

— Ты что, втрескался? Говоришь, как влюбленный пацан! Где твое хладнокровие?

Я бросаю на него короткий злой взгляд. Его спокойствие бесит до дрожи, но я не отвечаю.

— Так я и думал, — продолжает он. — Только это ничего не меняет, Йован. Сунешься к Златковичам, тебя растерзают.

— Ты знаешь, что её там ждет, — гневно отвечаю я. — Она не заслужила судьбы игрушки, которая быстро придет в негодность.

— Ты не можешь ничего с этим сделать, — говорит Вук, вздыхая.

Его слова звучат как приговор. Я злюсь и головой понимаю, что он прав, но на душе так гадко, что удавиться хочется.

— Она не должна достаться Четырехпалому, — жестко произношу я.

— Но она уже его, — парирует он. — И ты сам это сделал.

Эти слова жалят в сердце, прожигают до костей. Я действительно предал Сташу и сам отдал в лапы монстра.

Я сам в этом виноват. Но… у меня есть возможность это исправить. Шансов спасти её мало, но я попытаюсь. Ради неё.

17. ?

Сташа

Двое волков, держа под руки, ведут меня от лифта по коридорам на первом этаже. Под выданным мне платьем отвратительно чешется кожа. Оно цвета фуксии, облегающее и колючее, точно рыбья чешуя. Закрывает тело от шеи до пят, но полностью повторяет фигуру, расклешаясь только от бедра. Широкий шаг не сделать, а на шпильках, которые мне дали под платье, и вовсе устойчивости никакой. Чувствую себя дорогой проституткой — нарочито эротично и вульгарно за счет отвратительного пайеточного блеска.

Мы проходим сквозь ресторанную кухню, где уже трудятся повара, и через распашную дверь попадаем в огромный пустой зал. Провожатые ведут меня сквозь него к дальнему углу, где открывают ещё одну уже роскошную дверь и заводят в вип-комнату.

Драган сидит на очередном кресле-троне во главе большого стола, справа собралось несколько охранников. Напротив — блондин с красивыми и ухоженными золотистыми волосами. На вид лет тридцать. Справа от него тоже собралось несколько таких же блондинистых волков. Теперь я чувствую их запах. И, стоит охране подвести меня к альфе Медных, как вокруг начинает пахнуть тестостероном.

Мне трудно смотреть на блондина с другой стороны стола. От него резко пахнет усталым раздражением, впрочем, как и от моего внезапного отца.

— Вот она, Велибор, — произносит Драган. — Разве не загляденье?

— Загляденье… — низким басистым голосом тянет блондин с плотоядной улыбкой. Этот голос ему удивительно не подходит. — Надеюсь, в остальном такая же… очаровательная, как на глаз.

Он встает и подходит ко мне. Содрогаюсь от тяжелой ауры, которая от него исходит. От него пахнет жестокостью и бессердечием. Он поднимает руку и по-хозяйски забирается пальцами мне в волосы, а потом рывком приближает меня к себе. Причиняет боль, и я морщусь. А этот альфа притягивает к лицу мою голову и нюхает шею, за ухом, висок. Тихо рокотливо рычит. Страх дрожью пробегает по телу.

— Действительно сладкая, — подытоживает осмотр блондин. — Думаю, я даже откажусь на время от своей Зоряны… На продолжительное время.

— Так что, мы заключили сделку? — нетерпеливо спрашивает Драган.

— Заключили, — кивает Велибор. — Обговорите поддержку с моим отцом. А омежку я забираю.

С этими словами он отпускает меня и направляется в сторону двери, попутно кивая своим блондинистым помощникам. Те мгновенно оказываются рядом со мной и, схватив за руки, ведут следом за ним.

Мозг беснуется в панике. Я понимаю, что силы неравны и сопротивляться бесполезно, но не могу сложить лапки и плыть по течению. Внезапным движением вырываюсь из рук охраны и кричу вслед Велибору:

— Оставьте меня в покое! Я никуда не поеду!

Блондин оборачивается и смеряет меня совершенно ледяным взглядом голубых, как стекло, глаз, от которого пробирает холодок. Спокойно подходит ко мне вплотную. Он огромный, такой же высокий, как предатель-Йован. Только от этого разит жестокостью.