— Пацаны. Бросьте пушки, — напряжённым голосом говорит здоровяк и первым кидает винтовку на землю.

— Пахарь, ты долбанулся?! Чо с тобой? — недоумевают его дружки.

— Вы делайте, что сказано, если не хотите, чтобы ваш Пахарь в доярку превратился, — усмехаюсь я.

— Давайте, бросайте!!! — во всё горло орёт здоровяк, чувствуя, как я плотнее стягиваю удавку на его достоинстве.

— Твою мать, зачем? Что происходит?!

— Он меня за яйца держит, — сознаётся Пахарь.

Остальные браконьеры, переглянувшись, подчиняются. Подумали, наверное, что я маг и применил какое-то хитрое заклинание кастрации. Не уверен, что такие есть, но это и не важно.

— Щелкунчик, слопай их оружие, — приказываю я.

Малыш, который всё это время прятался от чужих людей в кустах, выбегает. Открыв пасть, он как экскаватор сгребает с земли всё, что там лежит, и чуть не откусывает ступню одному из придурков. Они не слишком удивляются монстрику — у некоторых магов тоже есть питомцы, это, в принципе, не редкость.

— Слышь, мужик, отпусти. Давай спокойно побеседуем, — стирая пот со лба, просит Пахарь.

— А мы разве не спокойно беседуем?

— Отпусти, мы же безоружны! Будь человеком! — умоляет он.

Ладно, решаю сжалиться. Как мужчина, я его вполне понимаю. Страшно за свои коконосы.

Убираю струну, но оставляю её неподалёку. И не напрасно. Почуяв свободу, Пахарь облегченно выдыхает, а в следующий миг орёт:

— Мочи его!

Бросается вперёд, выхватывая откуда-то из-за спины широкий нож. Остальные, секунду помедлив, кидаются следом. Блин, точно, придурки.

Одним ударом струны отрубаю башку Пахаря. Мог бы только мошонки лишиться или вовсе невредимым остаться. А так голову потерял, ну не глупо ли?

Расправляюсь с остальными, оставив в живых только одного. Его связываю и слегка оглушаю, чтобы подумал над своим поведением.

Щелкунчик достаёт кончик языка, собираясь облизнуться, но, поймав мой взгляд, тут же его прячет и делает вид, что трупы ему не интересны. Молодец, помнит правила. Мы договорились, что есть людей он не будет ни при каких обстоятельствах.

Оглушённый браконьер быстро приходит в себя, вздрагивает и начинает орать:

— Братуха, прости! Попутали! Я вообще не при делах!

— Как же ты не при делах, если вместе со всеми на меня набросился? — разводя руками, спрашиваю я.

— Да я чисто так… пацанов поддержать.

— А-а, понятно. Молодец, хвалю. Друзей надо поддерживать. Но иногда приходится за это расплачиваться, правда?

Поднимаю браконьера и забрасываю его на плечо. Оглядевшись, нахожу поблизости подходящую трясину и ставлю парня в неё. Он крепко связан струнами по рукам и ногам, так что даже дёргаться толком не может, и медленно начинает погружаться.

— Слышь! Не надо! Лучше пристрели или тоже башку сруби! — орёт он.

— С чего ты взял, что я вообще собираюсь тебя убивать? Мне надо, чтобы ты ответил на парочку вопросов. У нас есть пара минут, пока вода не дойдёт тебе до рта, так что лучше отвечай быстро, — говорю я.

— Ладно, ладно! Спрашивай!

— Ты Монстроед?

— Да! Антон зовут!

— Отвечай по делу, мне плевать, как тебя зовут. Где ближайшее логово?

— Лагерь там, сорок минут пешком, — он вытягивает шею, указывая подбородком.

— Сколько в нём людей?

— Так я один теперь остался!

— В смысле? Вас там четверо всего было? — бросаю взгляд на трупы возле ног.

— Ну да!

— Подожди, но Монстроедов же много. В логове, которое мы разнесли, вас несколько десятков было.

— Блин, так ты всё-таки Страж… — чуть не плача, скулит Антон.

— А ты думал я здесь просто гуляю, что ли? — усмехаюсь я.

— Думал, ты из наших или просто одиночка!

— Глупый ты. Хотя твой дружок Пахарь ещё глупее был. Ладно, где другие лагеря Монстроедов, знаешь?

— Не знаю! То есть, знаю, но они пустые все! — браконьер бросает панический взгляд вниз. Вода уже дошла ему до пояса.

— Ну-ка объясни, — хмурюсь я.

— Так после вашей облавы приказ поступил всем из питерских земель отойти! Сказали, ищут нас активно, вот и свалили.

— Кто отдаёт приказы?

— Откуда мне знать! Я обычный охотник, мне не говорят ничего. Братуха, вытащи меня, я ещё что хочешь расскажу! — замечая, что вода доходит до груди, умоляет Антон.

— Так ты же ничего не знаешь. Поэтому пойду я, пожалуй.