Помедлив, Фурин спрашивает:

— Покажешь?

Достаю из кармана солнечный колокольчик, окружённый невидимой астральной сферой щита. Дмитрий Сергеевич долго смотрит на него, и я чувствую, как ощупывает с помощью своего магического зрения. Убеждается, наверное, что он настоящий.

— Невероятно, — говорит он, наконец.

— Сам в шоке. Случайно увидел, и разлом как раз закрываться начал. Еле успел достать.

Командор медленно кивает и говорит:

— Послушай, Андрей. Не уверен, что ты в курсе, но этот цветочек стоит столько, что можно купить… Не знаю, какой-нибудь небоскрёб, наверное. Моё поместье точно можно купить.

Пожав плечами, отвечаю:

— Да мне, в общем-то, без разницы. Я обещал Ларисе вылечить её брата. А вы обещали, что поможете мне это сделать.

— Я ничего не обещал. Ты верно помнишь, я сказал, что попробую что-нибудь придумать. Этот ингредиент невероятно редкий, за зелье из него могут запросто начать войну.

— И кто же, интересно, объявит ордену войну? — интересуюсь я.

— Никто. Я говорю для примера, чтобы ты понимал его ценность, — хмуро говорит Дмитрий Сергеевич.

— Я уже понял. Послушайте, командор, я мог бы вообще ничего вам про него не сказать, но я ценю свою клятву Стража и всё такое. К тому же меня тут совсем недавно казнить хотели, даже толком ни в чём не разобравшись. Вы сами сказали, что вы у меня в долгу.

— Знаю, — вздохнув, произносит командор.

Ненадолго наступает тишина. Дмитрий Сергеевич сверлит глазами солнечный колокольчик, а я спокойно сижу и думаю, что зря отказался от кофе. Надо было выпить чашечку, но уже ладно.

Ещё несколько раз тяжело вздохнув, командор говорит:

— Вот что. Оставь его мне, ты в любом случае обязан это сделать. Я постараюсь сделать так, чтобы зелье из него досталось Темникову.

— Надеюсь на вашу честность, командор, — говорю, снимаю с цветка астральный щит и кладу на столик.

— Вот тебе моё честное слово: я сделаю всё, что смогу. Но ничего не буду обещать. Если узнают, что я скрыл добычу столь редкого ингредиента, меня по головке не погладят. Верховный командор, а то и сам император лично меня растерзают.

— Не думаю, что вас убьют из-за какого цветочка, — усмехаюсь я.

— Как знать. Я тебе уже объяснил, насколько ценный этот цветочек.

Прощаемся, и я отправляюсь обратно к складу, чтобы забрать свои денежки. Нет, стоп! Сначала пойду в арсенал, куплю побольше пуль для Щелкунчика. Раз уж я открыл в нём способности стрелка, надо пользоваться. Интересно, а очередями он может плеваться? Надо попробовать…

База ордена Стражей недалеко от Санкт-Петербурга. Кабинет командора.

Когда Зверев вышел, командор закрыл дверь на замок и снова сел в кресло, разглядывая солнечный колокольчик.

Он ловит себя на том, что даже дышит через раз, поражаясь красоте цветка и силе, исходящей от него. Покачав головой, Фурин бурчит сам себе под нос:

— Ну вот и как мне поступить? Темникова надо бы спасти, он хороший человек и пострадал во время миссии. Да и перед Андреем я действительно в долгу. Но этот цветок стоит дороже бюджета некоторых государств. Император точно будет в ярости, когда узнает…

Резко встав, командор начинает нарезать круги по комнате, время от времени бросая взгляды на колокольчик. В нём боролись чувство долга перед орденом и страной с одной стороны, и желание помочь простому Стражу и не обидеть Зверева с другой.

В итоге Дмитрий Сергеевич останавливается посреди комнаты и, сжав кулаки, рявкает:

— К чёрту! Где император, и где мы? Правители и так могут позволить себе лучшее! К тому же я обязан Андрею, а еще необходимо, как можно крепче привязать его к ордену и к себе. Пускай это звучит цинично, на самом деле я просто не хочу терять такого человека. Он слишком ценен для нас и для Российской Империи. Гораздо ценнее, чем этот цветок!

Осторожно взяв солнечный колокольчик, командор убирает его в отдельную секцию зачарованного сейфа, скрытую иллюзией. А затем достаёт телефон и звонит главному алхимику:

— Зайди ко мне, срочно. Будет приватный разговор.

Сейчас он отдаст приказ, и пути назад уже не будет. Зелье будет готовиться несколько недель, у него сложнейший рецепт. Остаётся только надеяться, что никто из начальства за это время не узнает о том, что командор Фурин скрыл от них столь редкий ингредиент.

Впрочем, если узнают — он найдёт способ отбрехаться. Благодарность Зверева для Дмитрия Сергеевича намного важнее, чем очередная снисходительная похвала от верховного командора.

Российская Империя. Санкт-Петербург. Бар «Радосвет»

— Вот так всё было, — заканчиваю я рассказ о своём заключении, побеге и оправдании. Самому слабо верится, что всё это случилось меньше, чем за сутки.

— Охренеть, — говорит Виктор и залпом допивает свой напиток, а потом жестом просит бармена повторить.

Мы с ним сидим за стойкой в баре, где я раньше ещё не был. Собственно, переплюнуть Витька в этом плане у меня вряд ли когда-нибудь получится. Кто всё знает о ночной жизни Петербурга, о злачных и не очень местах — так это он. Хотя после того, как он стал Стражем, стал гораздо реже посещать подобные заведения.