Еще одна параллель с романом Стивенсона: трансформация в «Бойцовском клубе» тоже тесно связана со сном. Страдающий бессонницей главный герой не может отличить сон от яви и теряет чувство времени. Иногда он обнаруживает, что не помнит, как провел последние несколько дней. В конце концов он понимает, что вышел за границы сна и сам превратился в «сон». Бодрствует ли он сейчас? Да. Наверное. Но это ненадолго. Скоро настоящий водитель снова проснется и, возможно, на этот раз больше не выпустит руль. Что ж, раз все зашло так далеко, вы уже знаете, что делать, – и концовку фильма вряд ли можно считать неожиданной.

Прелесть структурной модели в том, что она не позволяет трактовать эту историю как простой процесс «потери рассудка». Ведь «Тайлер Дёрден» действовал не наобум, у него был план. Человек может обладать высоким IQ, действовать разумно и логично, прекрасно осознавать реальность внешнего мира. Но важно, чему служит весь этот механизм, важен внутренний баланс. Будь его Эго достаточно сильным, в начале истории он не стал бы рабом своего Суперэго (принимая ценности культуры потребления) и впоследствии не идеализировал бы Ид столь рьяно.

Чтобы еще раз подчеркнуть важность этого баланса, вернемся в эпоху Фрейда и взглянем на персонажа, который в прямом смысле обнажается, освобождаясь от своего Суперэго. Человек-невидимка (1897) был создан писателем-фантастом Г. Г. Уэллсом. Когда герой навсегда становится невидимым – разумеется, благодаря изобретенному им самим «эликсиру» (специальному аппарату), он обнаруживает, что такая жизнь сложнее, чем он рассчитывал, и пытается завязать общение с людьми, вернуться к прежней жизни. Поначалу его Суперэго работает. Но он раздевается – и, избавляясь от одежды, которая делает его видимым, переживает опьянение силой и дичает.

Как и «Дёрден», Человек-невидимка не утрачивает способности к логическим умозаключениям. Он составляет детальные планы для достижения цели и даже действует рационально, но не задается вопросом, зачем он делает то, что делает. Из-за того, что способность задаваться этим вопросом – что, зачем и почему мы делаем – так важна, мы и пошли окольным путем: нам было недостаточно рецепта, состоящего из одних логических ошибок.

Как вы думаете, кто вдохновил Уэллса на историю о Человеке-невидимке? Конечно же, наш старый знакомец.

В своем труде «Государство», который, на мой взгляд, стоит включить в школьную программу, Платон, пересказав легенду о кольце Гига, задается вопросом: развратит ли нрав человека кольцо, делающее своего носителя невидимым и чуть ли не божеством среди смертных? [27] То, что мы называем моральными нормами, – просто предел наших сил? Или же существует различие между правильным и неправильным, не зависящее от нас?

«Государство» – утопическое произведение, а основная тема, которую пытался осветить Платон, – идеальное представление о справедливости. Останемся ли мы справедливыми, сумев вознестись над культурой, обычаями, законами? Или же, смыв с себя макияж цивилизации, превратимся в рабов своих порывов и склонностей?

Вы, наверное, заметили, что 25 веков спустя Фрейд проделал тот же фокус – взглянул на это противоречие через призму Суперэго и Ид. Можем ли мы восстановить равновесие Суперэго и Ид, нарушенное некими сверхъестественными элементами наподобие «кольца» или «эликсира»? Нужно ли это делать?

Эти моральные коллизии бросаются в глаза не только в вымышленных мирах, о которых написаны книги, но и в жизни авторов этих книг. Например, Стивенсон не рассказывает, что именно вытворял Хайд по ночам, он всегда прибегает к расплывчатым выражениям. Вероятно, он подразумевал однополые связи, но именно в год публикации романа, в Англии гомосексуализм вновь объявили преступлением {8} . Так или иначе, даже намека на эти темы от писателя, прежде известного книгами для юношества, было бы достаточно, чтобы разразился скандал. Да что там, Уэллс показал черновик романа жене, и она пришла в такое негодование, что он тут же предал огню все записи. Конечно, потом он не выдержал и написал роман заново, но подверг его лютейшей самоцензуре {9} .

Судьба современника Стивенсона, Оскара Уайльда, сложилась куда печальнее. Созданный им персонаж Дориан Грей во многом схож с доктором Джекилом: он в разладе с обществом, находит способ переложить расплату за свои грехи на чужие плечи, постепенно теряет контроль – и вот классический драматический финал {10} .

Через несколько лет после того, как Уайльда принудили смягчить гомоэротические моменты романа, он создал еще одно произведение, прямо высмеивающее викторианскую мораль: пьесу «Как важно быть серьезным» [28] . В ней также присутствует мотив альтер эго. Комедия, признанный шедевр Уайльда, срывала аншлаги в лондонских театрах, а сам писатель получил серьезный тюремный срок за гомосексуальную связь. Простить самого известного драматурга страны? Какое там, над ним еще и глумились: в первые месяцы заключения ему давали читать только Библию.

В день освобождения он покинет Англию и через несколько лет умрет в Париже – в нищете и одиночестве.

Во время суда, который изрядно занимал тогдашнюю бульварную прессу, Уайльд вместо того, чтобы отвергнуть все обвинения в духе «все это происки врагов и поклеп завистников», пытался проводить параллели с древнегреческими мудрецами-философами и их молодыми учениками. Он сказал, что тем, кто его судит, никогда не понять чистоты этой любви, – то есть фактически признал свою «вину». Таким образом, соперничали отнюдь не Ид и Суперэго. Уайльд ведь не считал, что поступает дурно! Его борьба, как и в платоновской «Апологии Сократа», развернулась между Эго, определявшим линию защиты, и внешним миром, которому эта линия не нравилась.