— Ему нужна была кровь. — Айви улыбнулась, и ее острые клыки засверкали в свете свечей. — И мне было любопытно, сможет ли он угнаться за мной. — Она сделала медленный, томный вдох и глубже откинулась на подушки с отсутствующим выражением лица. — Может.

— Айви, — запротестовала я. — Я должна работать с этим человеком, не хочу ничего знать.

— Жажда и желание — две стороны одной медали, и ты упускаешь прекрасную возможность повеселиться. Трент не будет возражать, если ты ограничишься только кровью.

Трент будет против, и я кисло посмотрела на нее.

— Все еще заботишься обо мне, да? — спросила я, и ее улыбка стала нежной.

— Жизнь коротка. Никогда не пойму, почему ты не радуешься, когда это приходит к тебе на порог. — Она скользнула взглядом по только что сложенным книгам с заклинаниями. — Ищешь заклинание для Финниса?

Я со стуком уронила книгу на стопку.

— Именно этим мне и следовало заняться. Нет, я пытаюсь найти тему для занятия, которое обещала Вивиан провести. Пожалуй, позвоню и отменю встречу с ней. — Но как только эти слова слетели с губ, я почувствовала неожиданный укол утраты.

— Почему? — Айви подтолкнула книгу, которую я только что уронила, чтобы та идеально лежала в стопке с остальными. — Тебе есть чем поделиться.

— Да, о том, чего не следует делать. — Встревоженная, я оглядела себя. Нельзя увидеть свою ауру отдельно от ее отражения в защитном круге или лей-линейном заклинании, но каждый, кто прошел сто-уровневый курс, знал, как использовать второе зрение, чтобы видеть чужую. — Не имеет значения, что я скажу, когда они заметят, какая копоть на мне. В администрацию начнут поступать звонки. Мне повезет, если меня не выпроводят из кампуса.

Айви молча просмотрела логотипы Пайка и отложила один в сторону.

— Ты ведь преподаешь демонологию, верно? Если бы у тебя не было какой-нибудь копоти, они бы не восприняли тебя всерьез. Расслабься, Рейчел, — сказала она, закидывая свои длинные волосы за спину и собирая их в тугой пучок. — Будь собой. Получай от этого удовольствие. Это придает тебе авторитет на улице. Ты можешь объяснить, почему никто больше не может вызывать демонов, или почему новое безвременье — это не ад, покрытый красными пятнами, или происхождение лей-линий. Держу пари, никто из них не знает, что линиям, которые они используют, едва ли больше года.

Мое внимание затуманилось, когда я подумала об этом.

— У тебя есть огромное количество информации, которую ты принимаешь как должное, — сказала Айви, играя с цитронелловой свечой, зажимая пламя и отпуская его, пока оно не погасло. — Может, они и изучают книги и проводят лабораторные работы, но у тебя есть практические знания, которых нет ни у кого другого.

Я посмотрела на нее через прибранный стол, благодарная, что она здесь.

— Наверное, но это не имеет значения, если я не справлюсь вечером.

— Сегодня вечером не будет ничего особенного. — Айви вглядывалась в темный сад, когда спор пикси стал громче. — Ты приходишь. Договариваешься о встрече с Констанс. Уходишь. Он не ожидал увидеть Констанс сегодня вечером, даже если она все еще управляла Цинциннати. Эта хладнокровная кровопийца заставила бы Финниса ждать по меньшей мере дня два, прежде чем дать ему аудиенцию. Он рассчитывает приехать в Цинциннати сегодня вечером, поужинать, поговорить с отпрыском Констанс, чтобы договориться о встрече, и готово. Что если он не увидит ее до конца недели? — Айви пожала плечами. — Вот твое окно.

— Неделя? Отлично… — выдохнула я, от облегчения узел в груди ослаб. Если я не смогу сделать это за неделю, значит, не заслуживаю того, чтобы руководить Цинциннати. Пайк встанет на ноги и будет работоспособен через несколько дней. А до тех пор меня поддержат Трент, Дженкс и, в крайнем случае, даже Айви.

— Крыльцо правда красивое, — сказала Айви, разглядывая открытые балки, все еще яркие и новые. — И кухня, — добавила она. — Когда Дженкс сказал мне, что ты все восстанавливаешь, я забеспокоилась, что ощущения будут другими. Так и есть. Но увидев тебя здесь с твоими книгами…

Ее голос сорвался, и я опустила ноги на пол, приоткрыв рот. Она плакала?

— Я уже и забыла, как сильно мне нравилось здесь находиться, — сказала она, встретившись со мной влажным взглядом, прежде чем смущенно отвести глаза. — От того, что я была частью чего-то, что помогала создавать. Но главным образом потому, что именно здесь, в нашей церкви, я поняла, что достойна любви. Именно здесь я научилась любить себя и перестала пытаться быть такой, какой все хотят, чтобы я была, чтобы они любили меня. — Она не вытерла глаза, но позволила слезинке скатиться вниз. — Спасибо, что никогда не разочаровываешься во мне.