«Дженкс», подумала я одновременно с облегчением и страхом, когда услышала его гневный крик. Он уже был там. Когда я толкнула дверь, Стеф повысила голос, из нее полилась латынь.

— Стеф! Нет! — закричал Дженкс, а затем меня отбросило назад и вниз, в темный лестничный колодец, когда в меня ударила вспышка чистой лей-линейной энергии.

На колокольне зазвонил колокол. Я взмахнула руками и попыталась ухватиться за перила, но безуспешно. Я поскользнулась… И тут Пайк поймал меня, рывком поставил на ноги и втащил в комнату.

Я моргнула, приходя в себя. Я не летела вниз по лестнице. Я стояла в своей комнате, окутанная пыльцой фейри. Стеф прижала руку ко лбу и, задыхаясь, опустилась на одно колено. Сильно пахло озоном, и я оглянулась в поисках Дженкса. Яркое свечение под диваном заставило меня опуститься на колени, и я заглянула под него, вздохнув с облегчением.

Это были Дженкс и Гетти. Оба пикси стояли прямо, Дженкс был явно зол, его меч блестел от крови. Гетти была напугана, на ее платье образовалась длинная прореха, когда она размахивала кинжалом.

— Гетти? — сказала Стеф, и на ее лице отразилась боль, когда она поднялась, лихорадочно осматривая комнату. — О боже. Гетти! Где ты?

— Тинькины сиськи, женщина! — сердито сказал Дженкс, вылезая из-под дивана, и Стеф резко обернулась. — Ты могла размазать нас по стене!

— Простите. Мне так жаль! — Стеф упала, не обращая внимания на то, что ее собственная аура все еще была видна из-за энергии, которую она пропустила через себя и которая медленно угасала. — Они пытались убить ее. Это не должно было так сильно отразиться. Я не использовала столько энергии.

«Спасибо, Ходин», — подумала я, вспомнив, что не учила ее так взрывать воздух.

— Ошибки случаются, когда ты напугана, — сказала я, поморщившись, когда ночной воздух проник внутрь, и пыльца фейри испарилась. Одно из окон было разбито, но остальные были открыты, и бумаги медленно падали с экранов в тех местах, куда их прикрепил взрыв. Сколько раз я слишком остро реагировала? Боже, помоги нам. Она собирается повторить все мои ошибки за одну ночь.

— Гетти, ты в порядке? — спросила я, когда Стеф, словно защищая, обхватила пикси руками.

— Я в порядке, — запротестовала маленькая женщина. — Я просто упала, вот и все. Стеф, я в порядке!

— Она не пострадала. — Дженкс парил рядом со мной, и от него исходил сверкающий поток искр. Он скрежетал челюстями, а на рубашке виднелась прореха. Сквозь нее виднелась небольшая царапина, и кровь заливала его лицо. — Ты справишься? Мне нужно кое о чем позаботиться.

— Дженкс, подожди, — сказала я, когда он уставился в ночь за окнами, но он уже выскочил наружу, одним движением убрав экран. Он совсем не сыпал пыльцу, и меня пробрал озноб.

Пайк медленно приблизился, отодвигаясь в сторону, чтобы не загораживать лестницу. Это немного уменьшило клаустрофобию в комнате, что я оценила по достоинству.

— Барибас. — Стеф встала, держа в руке Гетти. — Дженкс собирался спуститься, чтобы поговорить с тобой, а Барибас… — Она посмотрела на окна с искаженным выражением лица. — Он ждал вместе со всеми. Он хотел убить ее, — воскликнула она. — Что с ними не так?

«Действительно, что-то не так», подумала я, подходя к окну и прижимая руку ко рту, когда увидела, как погас яркий свет. За ним последовал еще один, на этот раз с предупреждающим криком. Дженкс приводил в порядок свой сад. Это было ужасно, но я прожила с пикси достаточно долго, чтобы понять их холодную логику. Это был сад Дженкса. Он приютил Гетти, и, напав на нее, Барибас попытался завладеть им. Третий огонек исчез, а остальные взметнулись вверх, настоящий поток их перелетел через высокую стену, спасаясь от меча, который держал один очень злой пикси, которому было совершенно комфортно с тем, кем он был.

— Они пытались убить ее, — снова сказала Стеф, на этот раз мягко, словно пытаясь понять, и крылья Гетти шевельнулись, стряхивая с них едва заметное количество серебристой пыльцы. Ее крошечные черты лица смягчились, и я подумала, почувствовала ли она наконец себя в безопасности.

Дженкс громко захлопал крыльями, когда приземлился в открытом окне, и Гетти покраснела, одергивая юбку, чтобы скрыть слезу.

— Они ушли, — сказал он, убирая меч в ножны, но держа его в руке. — Они могут вернуться. Я оставил Барибаса в живых, чтобы у его детей был шанс выжить. Возможно, он настолько отчаялся, что попытается снова, несмотря на мою доброту.

И это было проявлением доброты, потому что, когда умирал один из родителей, другой умирал от душевной боли, а дети разбегались в горе, не зная, смогут ли они выжить самостоятельно.

— Это мой сад, — сказал Дженкс твердо, и, клянусь, я услышала, как Гетти вздохнула.

— Ты порвал рубашку, — сказала темноволосая пикси, и Дженкс вздрогнул, комично кружась в воздухе, чтобы найти разрыв.

Его крылья сверкали, когда он остановился, крепко зажав их рукой, чтобы увидеть.

— У меня есть другая рубашка, — сказал он, высоко задрав подбородок.