В РФ имеет место быть чиновников больше, чем было в СССР (недавно им опять повысили зарплату). Один из них, после аспирантуры не имеющий к науке никакого отношения (по его признанию), радостно и с гордостью уведомил жителей города, который «вспоил на своих мелких водах столько русских литераторов, сколько не поставил их на пользу родины никакой другой», об исполнении своего гражданского долга на электронном голосовании в Москве, а также о том, что он – вот тут не совсем понятно – то ли состоит в «Моссад» («Ведомство разведки и специальных задач» – политическая разведка Израиля, по своему назначению и функциям сравнимая с ЦРУ), то ли – не состоит (по его размышлению и по традиции, делая в слове «ещё» четыре ошибки, как говорил А.П.Чехов): «…не агент моссада? Или мы к этому еще придем..?».

Однако, здесь – не совсем об этом. Но – о тривиальном, о том, что «история повторяется».

В 1828 году А.И.Тургенев писал брату в Англию (цит. по А.К.Виноградову. «Три цвета времени», гл.40, стр. 477):

«Как же хотят уважения к законам в частных людях, когда правители все беззаконное себе позволяют? Я уверен, что самый верный хранитель общественного порядка есть не полиция, не шпионство, а нравственность правительства. В той семье не будет беспорядка, где поведение родителей образец нравственности; то же можно сказать и о правительствах и народах. Свободный и великодушный образ действий служит свидетельством и в тоже время обеспечением власти. Меры, принимаемые для сохранения спокойствия, бывают почти всегда настоящею причиною беспорядков; вместо умиротворения они тревожат».

По прошествии 190 лет это ничего не напоминает в действительности тому, кто гордится своей радостью и радуется своей гордости?..

Это для каждого несчастного представителя мужского населения не только неожиданная, как манна небесная, случайность, параллельная, но пересекающая его спокойную жизнь дочерь Евы – вместилище «прелестей» существа их всех, которая проведением рано или поздно обрушится на него, чтобы он проникся запоздалой мыслью, что она и он – это не кошка и собака, а хитрая, меркантильная хищница и доверчивый, бескорыстный мышонок.

Сценарий короткометражного мультипликационного фильма.

Поговорим о странностях любви…

(А.С.Пушкин. «Гаврилиада»).

Звучит мелодия Дж.Ласта «Воспоминание».

На экране 5th Avenue и Chartreuse

Голос за кадром:

США. 5th Avenue («Пятая Авеню») от Elizabeth Arden – парфюм 1996 года, ставший современной американской классикой, полностью отражающей весь шик, дорогие бутики, богато полуодетых женщин, элегантность и бурлящую энергию Пятой Авеню Манхеттена. Цветочный аромат женщины, создающей свой собственный, неповторимый стиль.

На фоне 5th Avenue и Chartreuse Чиа Дао ду старческой рукой мудреца корябает гусиным пером на пергаменте:

«Мужчины врут. Женщины обманывают».

Камера несётся над проспектом – прямым, как взлётная полоса аэродрома, прямее, чем улицы Петербурга, и упирается в здание железнодорожного вокзала.

Тула. Московский вокзал. Вагон поезда. Купе. В купе двое. Стоят, обнявшись: она – спиной к окну, он – спиной к двери. Вид слева в три четверти. Обнимая, он чувствует прохладу её тела сквозь летнее платье. Его левая ладонь легла на округлость бедра, правая – споткнулась на крючках лифчика (он так и не научился их расстёгивать). Она скосила на него глаза (такие же карие, как у его Джеммы, уже умершей азиатской овчарки) с немым вопросом … Он ткнулся губами к её уху. Странный запах духов качнул, как проглоченная натощак рюмка сухого мартини, подаренного ею. Он провожал её домой, в Москву, к мужу. Слегка отстранившись, повернул её к вагонному окну. На стене здания закреплена мраморная доска с надписью полустёртыми «золотыми» буквами: – На этом вокзале неоднократно бывал Л.Н. Толстой. В 1879 году он встречал здесь И.С. Тургенева.

– А вот когда я умру – сказал задумчиво он – под этой доской не будет другой с надписью: такого-то числа, месяца, года, я провожал тебя в Москву. – Она хмыкнула невразумительно. Прошла проводница, вещая на ходу металлическим голосом:

– Граждане провожающие, просьба освободить вагон, поезд отправляется. Отъезжающие, проверьте – не остались ли ваши билеты у провожающих? – Он вернулся левой рукой к её груди и погладил сверху вниз, задержавшись внизу живота.

– Не там «проверяешь» – сказала она – и проверять надо мне, а не тебе. Я же – «отъезжающие».

– Да… и правда…

Потом он шёл и бежал за удаляющимся вагоном, наивно пытаясь увидеть её лицо у окна.

* * *

Элитный дом, бель – этаж, четырёхкомнатная квартира японского атташе. Позднее утро. Героиня сидит в гостиной на диване в ярко-красном с Фудзиямой и цветущей сакурой шёлковом халате, лениво откинулась на подушки и позёвывает, вспоминая позапрошлую бессонную ночь. Касается губами края фигурного бокала прозрачного стекла с ликёром и прихлёбывает кофе из фарфоровой чашечки, также лениво вспоминает: поцеловала она его на прощанье или нет? И вообще: целовались ли они?

Голос за кадром:

У неё ещё был «друг» (в Одноклассниках), в юности целовались, но он говорил «лисапед», а она читала книгу «Формальная логика» и играла в шахматы, посредством которых выиграла своё замужество, но с другим. Когда «друг» внезапно умер (сердце с кардиостимулятором), она тут же удалила его со своей страницы.

Раздаётся мелодичный звонок в дверь прихожей. Гувернантка идёт открывать. Входит японец европейского вида. Гувернантка принимает у вошедшего портфель. Японец поцеловал гувернантку в щёку, доверительно шлёпнул и прошёл в ванную комнату.