Попасть в лагерь просто – надо лишь протиснуться сквозь вращающиеся металлические перегородки на пропускном пункте и пройти вниз по дороге, – а вот выбраться оттуда не так просто. Чтобы попасть в Иерусалим необходимо удостоверение личности или пропуск. Если нужно проехать на остальную территорию Западного берега, что, как и Бассаму, вам придется сделать, если номер вашей машины зеленого цвета, то для этого отведена одна-единственная испещренная выбоинами дорога.

Край сокращающегося легкого.

Представьте себе: вы в Анате, сидите на заднем сиденье такси, укачиваете на руках маленькую девочку. Ей в затылок попала резиновая пуля. Вы торопитесь в больницу.

Такси стоит в пробке. Дорога на Иерусалим через КПП закрыта. В лучшем случае вас просто задержат, если попытаетесь пробраться незаконно. В худшем – и вас, и водителя застрелят с раненым ребенком на руках.

Вы смотрите вниз. Ребенок еще дышит. Водитель сигналит машинам впереди. Машина сзади тоже сигналит. Машина спереди присоединяется. Шум усиливается в геометрической прогрессии. Вы смотрите в окно. Машина поравнялась с кучей хлама. Полиэтиленовые пакеты развеваются на ветру. Вы стоите на месте. Жара невыносима. Капля пота течет по лицу и падает на полиэтилен на сиденье. Водитель вновь сигналит. Небо голубое, с белой рябью облаков. Когда машина двигается, передние колеса проваливаются в очередную яму на дороге. Быстрее всего здесь передвигаются облака. Снова движение: два вертолета рассекают синеву.

Часть тебя хочет выбраться из машины и понести покалеченного ребенка самому, но ты должен держать ее голову аккуратно и попытаться замереть, но снаружи ничто никуда не движется тоже.

Говорят, что ветхозаветный пророк Иеремия – также известный как Плачущий пророк, избранный Богом, чтобы предупредить народ о надвигающейся катастрофе, – родился в древнем городе Аната. Микеланджело нарисовал его на потолке Сикстинской капеллы в Риме в начале шестнадцатого века.

Роспись расположена сбоку от главного алтаря на переднем своде Капеллы; Иеремия изображен в сидящей позе, с длинной бородой и в печальных размышлениях, одетый в лососевого цвета робу; он держит указательный палец над верхней губой, глаза смотрят куда-то вниз.

Конфетный браслет дочери мучает Бассама в кошмарах по сей день. В госпитале его встретили таксист и владелица магазина, которая ехала на заднем сидении вместе с Абир. Потерянную туфлю надели обратно на ногу Абир, а конфетный браслет исчез: его не было у нее ни в руке, ни на запястье, ни в карманах.

В операционной Бассам поцеловал дочь в лоб. Абир еще дышала. Аппараты подавали слабые сигналы. Этот госпиталь сам нуждался в госпитализации. Врачи делали все, что могли, но у них не было достаточно оборудования в рабочем состоянии.

Решили ехать в больницу Хадасса в Иерусалиме. Туда добираться на машине двадцать минут – через Стену.

Два часа спустя – все еще находясь на КПП в машине скорой помощи – Бассам сунул в ее рюкзак руку и нащупал браслет под учебником по математике.

Выстрел был сделан из движущегося джипа. Из металлической бойницы на задней двери, десять на десять сантиметров.

Согласно отчету командира пограничной службы, кто-то закидывал их камнями с ближайшего кладбища. Как он сказал, его люди находились в смертельной опасности.

Абир было десять лет.

Она выходила из продуктового магазина с железной крышей вместе с Арин и двумя подружками. Было начало девятого утра. Они собирались возвращаться в класс, чтобы писать тест по математике по таблицам умножения.

Двенадцать на восемь – девяносто шесть. Двенадцать на девять – сто восемь.

Улицу рассек пополам солнечный свет. Девочки прошли мимо бетонных блоков, заграждающих движение автомобилей, перешли дорогу и направились в сторону автобусной остановки. Их тени растянулись и упали на блоки на дороге.

Двенадцать на двенадцать – сто сорок четыре.

Когда из-за угла показался джип, девочки побежали.

В сердечнике пули находится металл, на кончике – особый тип вулканизированной резины. Когда пуля вошла в контакт с черепом Абир, резина немного деформировалась, но потом вновь вернула изначальную форму без каких-либо видимых повреждений.

Военные окрестили такие пули «пилюлями Лазаря»: при случае их можно подобрать и использовать снова.

Спустя год после начала отсчета нового тысячелетия, один свободный художник разместил на деревьях Бейт-Джалы резиновые пули в качестве крошечных импровизированных кормушек для птиц: вытащив сердечник и сделав в резине маленькие отверстия, он наполнил их семенами и развесил на проволоке между ветвями.

Раскачиваясь на ветру, пули привлекали внимание небольших птиц: желтых трясогузок, воробьев и краснозобых коньков.