– А еще здесь жуткие комары, размером с собаку. Какое счастье, что эту зиму papa собирается провести в Москве.

– Да, Софи, прелестно! Представляю, как здесь скучно зимними вечерами.

Известие о предстоящей поездке в Коломну было встречено с восторгом. Полина Петровна Лунгина не долго думала над просьбой взволнованных девочек. Она вполне доверяла своей старой приятельнице – Агафоклее Алексеевне, считая её женщиной разумной, строгих правил. К тому же, Михаил клятвенно пообещал не спускать с барышень глаз.

– Он всюду будет таскать с собой дуэльные пистолеты, – шепотом оповестила Фро белокурую подругу и, заметив, что молочная бледность заливает тонкие черты Софочки, спохватилась. – Я пошутила, Софи, не бойся.

Господи, Фро совсем позабыла об ужасающей впечатлительности Софьи.

– Я возьму с собой палевое платье то, что тетушка сшила мне на Рождество, – быстренько сменила тему разговора Ефроксия, и через минуту они с увлечением принялись обсуждать свои туалеты.

Михаил зевнул, деликатно прикрывая рот ладонью. Он так и думал, что придется провести весь день, слушая про шляпки, ленточки и кружева. Читая на унылом лице господина Маркова покорность своей судьбе, Полина Петровна засмеялась.

– Мишенька, вы бы покатались по округе. День солнечный. Я вам лошадь хорошую дам.

– О-о! – Анета тут же оказалась рядом. – Мы тоже хотим покататься по округе. Правда, Фро? Софи?

– Вот видите, сударыня, – сокрушенно вздохнул Марков, – никуда мне от них не спрятаться.

В конце концов, все вновь погрузились в экипаж, уже вчетвером. И покатили под веселое цвирканье и переливы птиц, вольготно расположившихся в барском парке.

Когда лес был позади, кучер, повернув свою веснушчатую физиономию, бодро спросил:

– Куда едем, барин?

Михаил не успел и рта раскрыть. Анета живо повернула головку и затараторила:

– Иван, помнишь, мы ездили к старой генеральше. До-о-о-олго ехали. Там еще речка была.

– Да, барышня.

– Поедем туда, – Анета повернулась к спутникам. – Фро, помнишь, там было много-много лилий? Софи, там так прекрасно! Белые звезды среди зелени и мерцающей влаги…

– Поезжай, – кивнул Марков кучеру, соглашаясь.

Фро немного побледнела. Что ни говори, она была не готова вернуться в злополучное место. Конечно, она предполагала когда-нибудь посетить остров и предпринять кое-какие розыски. Но не ожидала, что свидание произойдет так быстро. Отказаться она не могла. Это выглядело бы странно, после того как они с Анетой мечтали побывать там. Ефроксия стиснула пальцы, призывая себя к спокойствию. Еще одно испытание? Что ж, ей не привыкать.

– Что с тобой? – тихо спросил Мишель, склоняясь к её лицу.

Досада охватила Фро: ей не удалось справиться со своими нервами. А тут ещё дружеское участие кузена! Мог бы просто позевывать в своем углу! Впрочем, Марков сидел рядом с Ефроксией и никак не мог забиться в далекий угол, потому как свободного места было мало. Фро испытывала сильное желание сделать какую-нибудь гадость брату. Возможно, несколько дней назад она ужаснулась бы таким мыслям и, непременно, долго бы молилась, обороняясь от происков лукавого. Только, теперь она находила в себе какую-то разрушающую силу, сопротивляться которой не было ни сил, ни желания.

– Я только хотела сказать Софье, что всем другим тканям предпочитаю бархат, – сладко пропела она, разводя в невинной улыбке губы.

Эта чарующая простота просветленного лица и широко раскрытые ангельские очи неизменно производили на Михаила впечатление, умиляя и обезоруживая его. Даже теперь, когда он осознавал, что сестра намеренно пользуется своим очарованием, он не мог сердиться. Её маленькая, чисто женская месть (хотя, видит Бог, он не находил ничего предосудительного в своем поведении и мог только теряться в догадках, чем не угодил кузине) показалась ему забавной. Мишель засмеялся и попросил сестру весело:

– Ради Бога, Фро, я и так уже достаточно наказан.

– О чем ты, Миша? – Анета, оторвавшись от обсуждения с Софи предполагаемых впереди красот, живо повернулась к брату.

– За сегодняшний день я 50 раз услышал слова «шляпка», – пояснил Марков, лукаво усмехаясь.

Тонкие софочкины черты залило пожаром смущения.

– Простите нас, Михаил Павлович, – пробормотала она едва слышно. – Мы вели себя, как глупые дети.

– Что с тобой, Миша?! – воскликнула Нета, отмахиваясь от лепета Софии, – Мы и раньше любили поболтать о туалетах, и ты никогда не был против.

– Михаил Павлович внезапно осознал себя зрелым мужем, – лениво протянула Фро, бросая рассеянные взгляды по сторонам.

Привлекая к себе внимание, Мишель крепко взял сестру за руку.

– Теперь я знаю, что ты можешь быть ядовитой.

– Тебя это пугает?

– Раньше ты была лучше.

– Просто образ глупой дурочки больше импонирует мужскому тщеславию.

– А, понимаю. Ты слишком много времени общалась с Аскольдом. Наш философ успел задурить тебе голову.

«Нехорошо так говорить о покойном брате!» – едва не закричала Ефроксия. Лишь присутствие Софочки заставило её ответить тихо и ровно: