Те самые две семьи, чьи фамилии Люмьер не желал называть.

– Вы похожи на одну команду.

– Да. – Отец бросил тихий смешок. – Мы были очень дружны в те годы. Во дворце нас в шутку называли «Девять достойных». Слышал что-нибудь об этом?

– Честно говоря, нет.

– Думаю, что в Академии об этом расскажут. – Он выдохнул. – «Девять достойных» – это, как ты уже понял, девять легендарных героев. Они были олицетворением идеала рыцарства в Средние века. Среди них: Гектор, боец Троянской войны. Его многие знают после прочтения «Илиады» Гомера, – перечислял он, загибая пальцы. – Великие полководцы Александр Македонский и Гай Юлий Цезарь. Предводитель еврейского народа Иисус Навин. Давид, царь объединённого царства Израиля и Иудеи. Иуда Маккавей, он руководил восстанием евреев. Король Артур, – с улыбкой проговорил он, – Сильвия точно тебе в детстве читала о нём книги.

Я охотно кивнул.

– Кто там ещё остался… Король Карл Великий, его ещё называют «Отцом Европы». И последний, крестоносец Готфрид Бульонский. Конечно, мы были не такими великими и легендарными, как они, но название за нами закрепилось.

– «Девять достойных» – это девять семей? – Я вернул фотографию.

– Да. – Отец поставил фоторамку на место, поднялся и вновь подошёл к окну. – Бёрко, Хитклиф, Уолдин, Кагер, Брум, Вотермил, Дон, Романо и Котийяр.

Все они были приближёнными императора, а сейчас состоят в Совете. Все они – кроме покойного Маркуса Уолдина – могут быть убийцами моей настоящей семьи.

Отец молча посмотрел в окно и нервно произнёс:

– Он приехал.

– Кто?

После всех этих разговоров о выгоде, винтиках и «Девяти достойных» на секунду я забыл, почему мы здесь оказались.

– Франк Лафар. Я надеялся, что он не порадует нас своим визитом. Мне нужно его встретить. Гедеону лучше тоже держаться от него подальше. – Отец поправил галстук. – Старайся не оставаться с ним наедине. Он опасен.

– Опасен для меня?

– Для всех нас. Он – доверенное лицо Совета Старейшин. С его мнением считаются. И он ненавидит полукровок и низших всей душой.

– Не проще ли закрыть перед его носом дверь?

Внезапно отец разразился низким приятным смехом. Давно я его не слышал.

– Знаешь, я бы очень хотел это сделать, – улыбнулся он. – С превеликим удовольствием когда-нибудь последую твоему совету.

Я смущённо улыбнулся в ответ. Уже в дверях отец остановился, будто бы над чем-то раздумывая, затем посмотрел на меня и спросил:

– Знаешь, что такое рокировка в шахматах?

Я помотал головой.

– Это необычный ход в партии. Движение двух фигур за один ход: главная задача – защитить короля. Выдвигаешь ладью для того, чтобы она отбивалась, но нужно это делать только если точно понимаешь, что делаешь. В противном случае можно ухудшить ситуацию.

Я не понимал, к чему он ведёт.

– Этот полукровка, Скэриэл Лоу, – печально проговорил отец, – теперь он наша ладья.

– Франк, – натянуто улыбнулся отец, раскинув руки навстречу гостю.

– Уильям! – радушно поприветствовал команданте и сгрёб отца в объятия, не переставая при этом хлопать его по плечу.

Это был высокий мужчина с короткими, уложенными назад светлыми волосами, в офицерском чёрном кителе и фуражке с кожаным козырьком и серебряным шнуром. Выцветшие серые глаза казались почти белыми, что делало взгляд довольно жутким. На груди ярко выделялся символ Октавианских Вооружённых Сил – атакующий беркут.

– Уилли, дружище, а это, должно быть, твой сын, верно?

«Уилли».

Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь обращался к отцу подобным образом, даже мама не позволяла себе такого. Вряд ли ему нравилась эта фамильярность, но он терпел, стиснув зубы.

Команданте смотрел на меня не мигая, отчего с каждой секундой становилось всё тревожнее. Он скалился в пугающей улыбке: ослепительно белые острые зубы словно были созданы, чтобы вонзаться в чью-то плоть. Я уже чувствовал: это только начало, мистер Лафар удивит меня ещё неприятнее. И не раз. Все прошлые страхи вмиг отошли на задний план, теперь я молил об одном: лишь бы не остаться с команданте наедине.

Он протянул руку, а я вежливо её пожал. Рукопожатие было грубым и сильным: команданте явно хотел показать, кто тут главный. Он словно уже всё про меня знал и просто выжидал идеального момента, чтобы… Чтобы что? Я и сам не до конца понимал.

– Вы, молодой человек, как я понимаю, тот самый Готье. – Мистер Лафар окинул меня ещё одним оценивающим взглядом – цепким, колючим.

Этот человек ненавидит полукровок и низших, а я помогаю одному из них поступить в Академию Святых и Великих. Я примерно представлял, что обо мне думает команданте, и мысли эти вселяли леденящий ужас. Стало совсем дурно.

– Здравствуйте, – сдавленно проговорил я.

– Чистота крови… – начал команданте, всё ещё крепко сжимая мою ладонь.

Я растерянно посмотрел на него и добавил убитым голосом:

– Чистота помыслов.

– Наш человек! – Он ободряюще хлопнул меня по плечу, да так сильно, что это без сомнений было намеренно. – Чистокровные всегда должны помнить, где они.

– И где они? – спросил я, прочистив горло.

– На вершине мира, конечно же. – И он подмигнул мне.

Команданте было слишком много: в действиях, в мимике, в жестах и взглядах. Я чувствовал, что он захватывает всё внимание в доме, забирает контроль над вечером, словно это не он заявился к нам, а мы – его долгожданные гости. Я натянуто улыбнулся и убрал руки за спину, сдержав порыв вытереть их о пиджак. Ещё более страстно хотелось добежать до уборной и отмыть ладони с мылом.