Шрифт:
– В глазах потемнело… Голова кружится…
Остаться госпожа Оота категорически отказалась, Кикудзи вызвал машину и поехал ее провожать.
К ней в дом он не пошел. Когда она выходила из машины, ее холодные пальцы, казалось, совсем окоченели в ладони Кикудзи.
А часа в два ночи раздался телефонный звонок. Звонила Фумико.
– Господин Митани?.. Моя мама недавно… – Ее го-лос прервался, потом четко произнес: – Скончалась.
– Что? Ваша мама? Что с ней случилось?
– Она умерла. От паралича сердца. В последнее время она злоупотребляла снотворным и…
Кикудзи молчал, потрясенный.
– Митани-сан! У меня к вам просьба…
– Да, конечно! Я вас слушаю.
– Может быть, у вас есть врач, хорошо знакомый… Если есть, приведите его, пожалуйста, к нам.
– Врача? Как же так?.. Врача…
Кикудзи поразился – неужели Фумико не вызвала врача? Но он тут же догадался. Госпожа Оота покончила с собой. Фумико хочет скрыть это, потому и просит привести знакомого врача.
– Хорошо, – сказал он.
– Прошу вас!
Фумико, должно быть, все тщательно продумала и лишь после этого позвонила Кикудзи. И ничего не стала объяснять, лишь коротко сказала о случившемся.
Кикудзи опустился на пол около телефонного аппарата и закрыл глаза.
А память в этот момент жила собственной жизнью. Она рисовала сейчас не госпожу Оота, а закат, который видел Кикудзи из окна электрички, возвращаясь домой после ночи в камакурской гостинице, завершившей чайную церемонию. За окном проплыл храм Хоммондзи в Икэгами. В лесу, над храмом, садилось солнце. Багровое и круглое, как шар, оно медленно катилось по ветвям деревьев. Кроны были совсем черные и рельефно выделялись на фоне зарева.
Перекатывающееся с ветки на ветку темно-красное солнце обжигало глаза, и Кикудзи закрыл их. И тогда ему вдруг показалось, что белый тысячекрылый журавль, выпорхнувший из розового фуросики Юкико и прорвавшийся сквозь багровый закат, влетел под его плотно сомкнутые веки.
Тень на Сино
1
Кончилась поминальная неделя, и на следующий день Кикудзи побывал в доме госпожи Оота.
Он собирался пораньше уйти с работы – ему казалось, что после работы уже поздно наносить визит, – но так и не ушел, сидел до самого конца, беспокойно ерзал на стуле, волновался и все время говорил себе, что вот-вот поднимется и уйдет.
Фумико встретила его в передней.
– Боже, это вы!
Она склонилась в поклоне, да так и застыла. Концы ее пальцев касались пола, и казалось: только так, упираясь руками в пол, она может сдержать дрожь плеч. Она исподлобья взглянула на Кикудзи.
– Спасибо вам за цветы, которые вы вчера прислали.
– Ну что вы!
– Вы прислали цветы, и я решила, что сами вы уж не придете.
– Почему? Ведь иногда раньше посылают цветы, а потом приходят сами.
– Об этом я не подумала…
– Вчера я был тут рядом, в цветочном магазине, но…
Фумико понимающе кивнула.
– В цветах не было записки, но я сразу догадалась, от кого они.
Кикудзи вспомнил вчерашний день. Он вошел в магазин, цветов там было видимо-невидимо, и среди цветов он задумался о госпоже Оота.
Ее смерть огромной тяжестью давила на его сердце. Но от цветов пахло так нежно, так тонко, что собственный грех показался ему не таким уж тяжким.
И Фумико сейчас встретила его как-то задушевно.
Она была в белом ситцевом платье. Лицо не напудрено. Лишь на обветренных губах лежал едва приметный слой помады.
– Вчера я был рядом, – повторил Кикудзи, – но подумал, что пока лучше еще не заходить.
Фумико чуть отодвинулась, приглашая Кикудзи войти. Наверное, она с трудом сдерживала слезы, потому и разговаривала, не шевелясь, застыв в глубоком поклоне, а потом внезапно почувствовала, что если еще хоть секунду простоит вот так, склонившись до полу, то обязательно расплачется.
– Я очень обрадовалась вашим цветам, – сказала Фумико, входя следом за Кикудзи в комнату. – Но вы могли прийти и вчера.
– Если бы я пришел вчера, вашим родственникам было бы неприятно. Зачем же вас расстраивать?
Фумико покачала головой.
– Что вы! На такие вещи я давно уже не обращаю внимания.
В гостиной, перед урной, стояла фотография госпожи Оота.
А цветов было мало… Только те, что прислал вчера Кикудзи.
Как странно… Неужели Фумико оставила только его цветы, а другие выбросила или спрятала?