— Милая, а что ты сказала мужу? — осторожно поинтересовалась я.

— Правду, всю правду, — сразу, не задумываясь, выпалила Алиса.

Мы с Нелли переглянулись и, по привычке в крайних ситуациях говорить хором, в один голос возопили:

— Какую правду?

— Всю, как есть.

Обменявшись взглядами, мы с Нелли завопили еще громче:

— Ты сошла с ума! Всю, как есть, правду?

— Ну да, — подтвердила Алиса, — иначе он не отпустил бы меня в Москву.

— И что ты ему сказала? — ставя руки в бока, приступила к допросу Нелли.

— Что у Сони в квартире ремонт, а соседи постоянно вызывают милицию, и ей нужен надежный свидетель, чтобы подтвердить, что в два часа ночи никто не стучит, иначе придется платить крупный штраф. К тому же у Сони очень сложная болезнь, требующая постоянного моего присутствия, а родственникам на нее наплевать и, кроме меня, ее спасти некому, — скороговоркой проговорила Алиса.

Я с трудом удержала глаза на их привычном месте, но со ртом сладить не удалось, он рискованно распахнулся. С Нелли, похоже, происходило нечто подобное.

— Так это правда? — глядя с безграничным удивлением, спросила она.

— Если у тебя это правда, тогда что же у тебя ложь? — поинтересовалась я.

Алиса хлопала своими «потрясными» ресницами и смотрела с непониманием.

— И Герман поверил в такую чушь? — изумилась Нелли. — Ты хочешь сказать, что он проглотил этот коктейль из нелепицы, лжи, бреда и тарабарщины?

— Ну да, он всегда мне верит, — подтвердила, явно не осознавая происходящего, Алиса.

— Несчастный, — воскликнула Нелли, — я думала, что ему несладко, но не подозревала, как!

— Не волнуйся, он и не слушал ее словопотока, — решила вступиться я за Германа, — просто кивал головой и размышлял о своем. Думаешь, его интересует наша возня? Ему достаточно и того, что сама Алиса абсолютно уверена — ей надо в Москву. Если ей надо, отговаривать бесполезно. Так к чему аргументы? Герман доверяет жене и не без причин.

Алиса неожиданно вспыхнула. Ее легкий бронзовый загар потемнел и приобрел некоторую багровость. Это навело меня на мысль, что совесть Алисы не так чиста, как нам кажется.

— Ой, у меня заболела голова, — схватилась я за виски.

— Неудивительно при таком образе жизни, — сказала Нелли, устремляясь на кухню. — Сейчас принесу лекарство. Я увязалась за ней.

— Как думаешь, она не лжет? — шепотом спросила я, едва мы остались одни.

— Наверняка нет. Я верю каждому ее слову, — категорично заявила Нелли.

— И уподобляешься вечно обманутому Герману. Что это, например, за знакомый на черном «Мерседесе», о котором толковала тетушка?

— Твоя тетушка и соврет — недорого возьмет.

— А если нет? А если она сказала правду?

— Послушай, но почему ты не допускаешь, что Алиса могла завести на стороне интрижку? — капая какую-то гадость в стакан, предположила Нелли. — Десять, одиннадцать, пятнадцать… Алиса в прекрасной форме, еще привлекательна и вполне могла одуматься и сообразить, как бездарно прошла ее жизнь. Тридцать, сорок, сорок пять… Вот, выпей.

Нелли протянула мне стакан с ужасающей гадостью. Я, не капризничая, проглотила.

— Ты хочешь сказать, что она бросилась наверстывать упущенное? — спросила я.

— А почему бы и нет?

— Ну да, когда перед ней два таких примера, — констатировала я, имея в виду себя и Нелли, живущую в постоянной готовности.

— Да, удивляюсь, как Герман вообще не запретил ей с нами дружить, — согласилась она.

— Боюсь, это его роковая ошибка. Если Алиса и в самом деле решила ему изменить, меня будет мучить совесть.

— Ах, брось, — рассердилась Нелли. — С нами она, конечно, насмотрелась, но дело не в этом.

— А в чем?

— Просто до сих пор ей не попадался мужик лучше Германа.

— Если ей повезло, что ж, я рада.

— Проще не бывает, — охотно подтвердила Нелли, — Герман далеко не венец творения, и, боюсь, бедная Алиса слишком поздно узнала об этом. Как бы не удавилась от досады за беспутно прожитые годы.

— Ой, что ты говоришь, — всплеснула я руками. — С Германом она счастлива, почему бы ей с ним не жить.

— С другим может быть еще счастливей…

Я нетерпеливо прервала садистские предположения Нелли:

— Вероятно, и сюда-то она приехала с этим… с ним… Ну, ты понимаешь, о ком говорю.