— Динара Ильясовна, если вы любите этого волка, то надо дать ему шанс, — убеждает меня Татьяна. — Обещайте подумать над этим.

Татьяна — мудрая женщина. Может, и я когда-нибудь стану мудрее. А сейчас у меня сердце полыхает от боли. И куча других проблем.

— Пойдём спать, — откидываю плед, берусь за трость.

Трость… Карим сделал её для меня. Сувенир из леса, куда я больше никогда не вернусь.

Две недели спустя

— А ну стой! Куда пошла?! — почти бегу за молодой волчицей.

Захария шагает по дорожке к дому альфы, на плече у неё спортивная сумка. А в сумке что-то «весело» позвякивает. Стоило мне отлучиться на пару недель, как тут чёрт-те что началось. Но я положу этому конец. Сейчас же!

— Это вы мне? — Захария оборачивается.

— Тебе! — быстро иду к ней. — Куда ты идёшь?!

— Я бета стаи и не обязана отчитываться перед какой-то шаманкой, — девчонка хамит, не стесняясь.

Пред какой-то шаманкой, значит?! Я тебе сейчас покажу шаманку какую-то!

— Сопля ты зелёная, а не бета! — берусь за ремешок спортивной сумки. — Что там и куда ты это несёшь? Отвечай!

Волчица замирает, провожая взглядом скрюченного отца. Назим идёт из лазарета. Я ему лечение назначила, чтобы спину отпустило. Скоро старому волку станет легче.

— Папа! — девчонка дёргает ремень сумки. — Скажи этой ненормальной, чтобы отстала от меня!

Отец Захарии останавливается, окидывает дочь не самым добрым взглядом, а потом смотрит на меня.

— Полегче тебе, Назим? — интересуюсь у пациента.

— Да, Наринэ, спасибо. Уже гораздо лучше. Боли почти не мучают, я стал спать по ночам.

— Папа! — Захария едва не подпрыгивает. — Я прошу заступиться за меня, а ты мило беседуешь?!

— Должен же тебя кто-то поставить на место, — кряхтит Назим, продолжая путь. — Наринэ умеет сбивать спесь с наглых девчонок.

— Давай сюда! Живо! — отбираю у Захарии сумку.

Расстёгиваю молнию. В сумке полно бутылок. Штук десять их тут.

— Что ты творишь?! — верещит Захария, когда я разбиваю первую об ствол сосны.

Быстро она перешла со мной «ты». Наглости волчице не занимать.

— Не даю тебе погубить нашего альфу, — разбиваю следующую. — Мне рассказали, чем ты тут занимаешься.

— Я выполняю приказ Карима. Он сказал привезти — я привезла. А теперь я расскажу ему, кто не дал мне выполнить приказ. Ты вылетишь отсюда, — вздёргивает нос и, поджав губы, смотрит на меня.

Подозреваю, что в этом месте я должна испугаться и упасть на колени перед великой бетой. В фантазиях Захарии я, наверняка, уже умоляю её пощадить меня.

— Ты уже неделю таскаешь Кариму бутылки. Он из дома не выходит, — пытаюсь достучаться до глупой девчонки.

— Всё из-за этой человечки, — волчица морщит курносый нос. — Прежде чем начать запивать горе, альфа исчез на семь дней. Мы его искали. А ты где была, м-м? — строит из себя правильную.

— Я заканчивала дела в старой стае. Переход из одной семьи в другую требует времени. Ещё вопросы?

— У меня нет, но скоро вопросы появятся у альфы. К тебе, — угрожает Захария.

— Карим похоронил мать, а потом потерял истинную пару. Он обезумил, Захария, — наступаю на волчицу с отколотым горлышком бутылки, а она пятится. — Альфа носился по лесам семь дней, пока волки из моей старой стаи не привели его домой. Не твои оборотни, госпожа бета, а мои, — припираю наглую девчонку к стволу дерева.

— Пф-ф, я думала, он сам вернулся, — заявляет как ни в чём не бывало. — Мы тоже искали Карима, но нас было мало. В стае не так много волков.

— Или просто ты не можешь повести оборотней, бета. Даже на поиски.

— Я всё могу. Поэтому Карим сделал меня своей правой рукой, — отходит от дерева и, смахнув несуществующую пылинку с плеча, складывает руки на груди.

— Всё, что ты можешь — ездить в город за бутылками. И больше ничего.

— Так Карим хотя бы сидит дома, а не носится по лесу.

— А ты и рада, да? Альфа заперся в четырёх стенах и запретил всем, кроме тебя, приходить к нему. В стае снова проблемы, а бете плевать. Наша бета воплощает в жизнь свои грязные мечты, — выбрасываю осколок бутылки и иду добивать уцелевшие.