Мы продолжили путь.

– Наверно я отвлекла тебя от чего-то важного?

– Не особо. Если хочешь, давай поговорим о чём-нибудь. За разговорами дорога быстро проходит.

– Отец, а ты знаешь, почему в эту сторону оборотни не ходят охотиться?

– Не знаю, а ты?

Вопрос дочки меня заинтриговал. Что, действительно не ходят?

– Говорят, вся дичь здесь больна чем-то.

Я даже остановился, с интересом посмотрев на Айкар.

– Это они сами тебе сказали?

– Ты разве не помнишь, как два года назад над этими землями пролетала огромная железная птица, и из неё посыпались цветные бумажки.

– Не помню, – признался я.

– На бумажках было написано, что все животные к западу от города заражены страшной болезнью. Помню, наш дедушка одну такую бумажку нам вслух читал.

– Жаль, если это правда. Но мы всё равно не собираемся здесь охотиться.

– Я бы поохотилась на зайцев или оленей, говорят их здесь много, – девочка, грустно вздохнув, поправила рюкзак и ускорила шаг. – Олени редкость. Только здесь они водятся, а оборотни сюда боятся ходить.

– А было так, чтобы кто-нибудь всё же ловил здесь дичь, а потом заболел?

– Не знаю. Просто все говорят, что в западный лес ходить нельзя.

– Наверно зря говорить не будут.

– Отец, а ты змею ел?

– Нет, не ел.

– Говорят они вкусные…

Я усмехнулся.

Так мы и шли, разговаривая на разные темы. Смеялись над рассказами о проделках братьев и членов нашей стаи. Иногда останавливались отдохнуть и «заморить червяка». Я и не заметил, как начало вечереть. Наступило время устраиваться на ночлег.

Ничего особо мудрить на этот счёт мы не стали. Нашли в стороне от дороги небольшую поляну, смяли траву и устроили костёр.

– Говорят, здесь разбойники бывают, – уплетая жареный овощ, по вкусу напоминающий картофель, предупредила Айкар.

– Их уже несколько лет не видели.

– То есть нам не опасно разводить костёр?

– Не беспокойся, на нас никто не нападёт. И у меня есть нож.

– И у меня! – воскликнула Айкар, с восхищением добавив: – Дахир дал.

– А ещё у нас есть клыки!

– Точно! С нами лучше не связываться!

Девочка весело засмеялась.

Постели мы себе готовили из мягкой травы, а сверху стелили тонкие одеяльца, взятые с собой. Ложились на одну половину, а второй укрывались. Причём нижняя сторона одеял была из непромокаемой прочной ткани. Их можно было использовать как накидки на случай дождя. И тепло, и сухо. А чтобы ветер не задувал в бока, имелись специальные завязки. Селеника долго недоумевала, когда я предложил ей сделать одеяла. Не было у них раньше такой полезной в походах вещи.

Когда угли начали затухать, мы уютно расположились в своих постелях. Я лёг так, чтобы видеть Айкар. У меня была уверенность в безопасности, но осторожность лишней не бывает.

Айкар заснула быстро, а я вот не мог уснуть. Когда же сон, наконец, сморил, мне приснилось, что я снежный волк, но вместо снега передо мной зелёная высокая трава. Бежалось с трудом. Я спотыкался, приходилось часто прыгать. Ноги временами застревали в корнях, а за хвост цеплялись колючки. Я задыхался от бега, но не мог остановиться. Только вперёд – туда, куда смотрят глаза…

– Отец, отец, – тревожный шёпот Айкар вырвал меня из тягостного сновидения.

Я открыл глаза, увидев над собой испуганное личико дочери.

– Что случилось?

– Ты стонал и рычал.

– Приснилось, что я стал волком.

– Ты точно в порядке?

В голосе Айкар слышалось сочувствие.

– Да, иди спать.

– Я уже выспалась. Можно немного вокруг побегаю?

– Можно, – разрешил я, понимая, о каком беге она говорит.

Улыбнувшись, девочка отошла к ближайшим кустам, оглянулась, чтобы убедиться, что я по-прежнему не возражаю её желанию, затем скрылась за ними. Ей для превращения придётся снять одежду. Да, в этом мире действуют другие правила.

Проводив её взглядом, я закрыл глаза.

Интересно, а если человек-оборотень окажется в снежном мире, он сможет обратиться в оборотня и придётся ли ему для этого снимать одежду? Вот такие мысли пронесли в моей голове прежде, чем я снова уснул. Остаток ночи мне чудились шорохи, крадущиеся шаги… Я решил, что звуки издаёт Айкар в образе волчонка. И потому не стал просыпаться, чувствуя себя в полной безопасности.

Проснулся, когда первые солнечные лучи коснулись моего лица. Щурясь, я зашевелился.