– Проверка режима актив, бронемастер.

– Ты мне за седые волосы потом ответишь…

Я хлопнул себя по шлему.

– Все нормально, Слава, – вдруг услышал я голос Полоскова,– зато мы знаем, что они тоже не спят.

Это он специально при мне так сказал бронемастеру?

Ремонтная станция «Бродяга» шокировала всех, кто видел его впервые- многокилометровое переплетение блоков жилья техперсонала, чаши ремонтных доков, заправочные, контейнеры со- всем- что- может- быть. С высоты, а мы приближались к ней перпендикулярно к плоскости, станция походила больше на медленно вращающуюся гигантскую паутину, в которой полно всякого налипшего мусора, подмигивающую нам с разных плоскостей своих конструкций-тенет. И в центре всего этого отдельным пятном было километровое сооружение, издали похожее на многослойный диск, который при «ближайшем рассмотрении» терял эти очертания абсолютно. Но судя по виду самого диска- это было самое старое место во всей станции, возможно- от него она и начинала строиться.

Это была почти истина. Но не совсем.

«Бродяга» стал тем, чем он был сейчас недавно- десять лет назад. Согласно приказу местной судоремонтной фирмы «Вийкаба энго- Л» старый звездолет эпохи Первой Звездной Экспансии «Хотира» был перестроен в ремонтную станцию орбитального базирования. На деле же- к частично демонтированному первопроходцу был добавлен весь старый хлам, который имелся на балансе у судоремонтников. За время войны «Вийкаба энго- Л», постепенно разрастаясь, в экономическом смысле, превратилась в концерн и приобрела неплохую репутацию в верхах, так что переименованная и модернизированная «Хотира», стал источником дохода для трети населения аграрного Лепро.

А этот диск- было то, что не смогли, а точнее- побоялись, трогать представители «Вийкабы». Внутри находились системы жизнеобеспечения и нормального функционирования сорока-тонного искусственного мозга. Кибермозг, как когда-то называли много веков назад его проектировщики и обслуживающий персонал.

– Здравствуй «Умник»,– прошептал я.

На какой-то миг я ощутил, как мой шепот прошел через интерком, нырнул в главный коммутатор, а потом каким-то неизвестным мне способом достиг радаров Большого Уха. От них мой шепотом нырнул в недра «Бродяги» и…

… из пустоты пришел приятный добрый голос, который никто не услышал на «Горноморе», но который был адресован только мне.

– Здравствуй, капитан .

Ощущение связи с «Умником» пропало так же резко как и появилось.

Подо мной, раскинувшись своим телом, проплывал «Бродяга».

* * *

– Ну что, стрелки,– весело гаркнул Зеф,– как проведем увольнительные? Вместе или врозь?

Он хлопнул меня по плечу и я невольно поморщился. Несмотря на Элкины просьбы, Зеф наколол мне комаров у предплечья. Мотивируя тем, что я «…молодой, настреляю еще, место на руке экономить надо». Наколки заживали медленно, даром, что Элка каждый вечер мазала их какой-то мазью.

– Я предпочитаю- врозь,– вдумчиво ответил Диксон,– так лучше и не повторяется. Потом будет что вспомнить. А то у всех одно и тоже, даже не интересно…

– Правильно,– поддержал его Андрей,– помните как на Пайде…Элка, ты уже была с нами, когда мы заходили на Пайду?.. а, да. А ты, Лев? Был с нами?..

Я неопределенно кивнул ему и быстро перешагнув через комингс, выскочил в переходник. Судя по топоту ботинок, которые я услышал за своей спиной –я был не один, кто терпеть не мог занудного Андрея.

Спустя три шага меня догнал Зеф и Элка.

– Я с вами до лифтов, а потом- как договорились!– быстро предупредил нас Зеф.

Мы вышли из «Горномора» и пройдя длинную кишку «предбанника» очутились в полупустом доке.

Зеф стоял, разглядывая открывающийся вид на трехсотметровый технический док, закругленные стены которого были тускло освещены габаритными огнями. «Горномору» было отказано в судоремонтном доке, в котором мы бы смогли поместиться целиком. Поэтому нас подогнали к каким-то фермам и просто состыковали с мобильными техничками. Основные работы начнутся только завтра, потому что, насколько я понял, основная ремонтная техника должна расконсервироваться и быть подогнана с противоположного края станции. А сейчас в доке находились большей частью погрузчики.

Я огляделся. Когда-то это был Анабиор. На шпангоутах до сих пор виднелись кронштейны от систем жизнеобеспечения. Теперь на них подвешивались сварочные аппараты, люльки-каюты самих рабочих, какие-то контейнеры, диагностические шунты и прочая дребедень. Выгнутый бок «Горномора», вздымающийся сзади нас и теряющийся за плотной «присоской» был по-домашнему теплый и гладкий. Словно трогаешь какое-то живое существо, преданно любившее тебя. К которому ты питаешь самые нежные чувства. В принципе- так оно и было. Элка машинально достала из кармана дозиметр и прислонила к «Горномору».

– Нормально, почистили.

– Так бы тебя и выпустили отсюда.– начал было я, но тут Зеф сделал несколько шумных вздохов.

– Че эт ты?– в духе Элки спросил я.

– Воздухом дышу,– мрачно изрек Зеф.

А, ну да. После артопа всегда кажется, что воздух других планет пахнет по-другому. По-особому. Отчасти это правда- каждой планете присущ свой неповторимый запах. Даже на тех, которым приходиться постоянно его прогонять через обогатительные плотины. Просто на «Горноморе» то, чем мы дышим, столько раз прогнано через фильтры, что любой запах исчезает бесследно.