– Да ну!?

– Ну и?

– Как оказалось, кораблей с таким названием существовало два. Но один из них, несмотря на громкое название, на самом деле представлял собой обычное каботажное судно, курсировавшее между гаванями северного побережья Европы и никогда Атлантику не пересекавшее. А вот второй вполне мог оказаться здесь, поскольку был то быстроходный трехмачтовый корвет, построенный по заказу английского правительства – для дальней разведки побережья не так давно открытой Америки. В 1567-м после стычки с пиратами неподалеку от Маракайбо перешёл в руки пиратского капитана Джека Годслоу, и лет пять спустя продан им по сходной цене капитану Карриго. К сожалению, в библиотеке нет сведений, посещал ли бравый капитан Остров Волшебников. Однако в биографии Карриго есть огромное белое пятно – после 1590-го года его имя исчезает из хроник; следующее упоминание относится уже к началу семнадцатого столетия, где он выступает уже как хозяин торговой компании «Товары и пряности Нового Света» и небольшой судостроительной верфи. Однако о “Wind Brothers” больше никаких исторических сведений нет.

Таким образом, рискну сделать предположение - корабль прославленного капитана и впрямь потерпел крушение у берегов Алмейо, и команде пришлось искать другой путь выбраться с острова!
– с торжествующим видом заявил Денис.

– Значит, надо продолжать поиски! – тут же откликнулся Славик.

– Не горячись. Без техники много ты не нароешь.

– Или без крутой магии.

– Едва ли удастся уговорить кого-либо из верховных магов на подобную авантюру. Что им за дело до морских искателей приключений эпохи Великих Географических Открытий? В районе Карибского моря сотни затонувших кораблей. При желании они вполне могли бы поднять на поверхность десяток лежащих поближе.

– Значит, придется полагаться на собственные силы.

– Пару лодок с причала вполне можем одолжить. Заодно и обследуем большую часть побережья. Вдруг такие прикольные расщелины встретятся ещё?

– Да, металлоискатель тут был бы очень кстати.

– Хорошая мысль! С ним непременно что-нибудь, да отыщем. Кроме того, в пещере есть путь, ведущий вглубь.

– Я хотел осмотреть его, - подал голос Олаф, до той поры молчавший. – Увы, проход резко обрывается вниз, уходя под воду. Можно только нырять. Но сколько времени придется плыть под водой, сказать сложно.

– Ничего страшного, я достаточно долго могу находиться на глубине, - заявил Жозе. – У нас в Рио многие занимаются ловлей жемчуга, и я тоже пробовал себя в этом – без особых успехов, правда. Всё, что лежит близко к поверхности, вычистили до меня, а дальше – профессионалом надо быть. Я же не ставил перед собой такой цели.

– Эх, маски бы сюда и кислородные баллоны, тогда всё равно, на сколько метров погружаться!

– А если тряхнуть коменданта на предмет аквалангов и остального?

– Попробуй, попробуй. Скорей всего, получишь в ответ большой и толстый кукиш.

– Посмотрим. Когда сплаваем туда вновь?

– Как только хорошенько подготовимся и раздобудем всё необходимое.

Так началась для них новая жизнь – студенческая, во все времена славившаяся беззаботностью и нигилизмом. Необходимость осваивать ремесло чародея – само собой, но какой уважающий себя студент ради учёбы станет лишать себя маленьких радостей жизни? Кому-то пришлись по вкусу прогулки по острову и отдых на свежем отдыхе, кто-то предпочёл посиделки в компании и настольные игры типа шахмат, нард или бриджа, кому-то милее оказались книги и философские беседы. Нашлись, конечно, и задроты (где ж без них?), с первых дней своего пребывания в Академии с головой ушедшие в постижение тайн волшебства и тренировки магического потенциала.

Увы, сильно ошибались те, кто думал, что после вводного курса лекций их на некоторое время оставят в покое – через пару дней после занятия по магии Природы начались уроки латинского. Вел их тщедушный старичок по фамилии Троддз, после обретения в незапамятные времена звания Мастера полностью переключившийся на изучение древних наречий и считавшийся одним из лучших знатоков латыни. Беда была лишь в том, что он наивно полагал - другие тоже должны воспылать к ней любовью. И поэтому очень огорчался, когда видел небрежение к изучаемому предмету. Поэтому каждое занятие начиналось с патетической речи.

– Как!? Как вы можете быть равнодушными к овладению языком, на котором разговаривали величайшие мыслители человечества? На котором написаны бессмертные трактаты по естествознанию и философии! А римское право!? Вся мировая юридическая наука основана на нём! И вы не сможете понять потаённый смысл многих художественных произведений и образцов живописи эпохи Возрождения и Нового Времени, не зная истории одной из величайших цивилизаций человечества – Римской Империи! Да знаете ли вы, что большинство современных европейских языков – английский, германский, французский, испанский и другие – не более чем искаженная латынь, заимствованная населявшими Европу варварскими племенами. А как она изыскана и певуча! Homo sum, humani nihil a me alienum puto (я человек, и ничто человеческое мне не чуждо – лат.) – ну разве не красиво?

Ученики про себя посмеивались над искренней убежденностью старого чудака, однако на уроках старались вести себя прилично, более или менее убедительно изображая заинтересованность в постижении правил грамматики и словарного запаса языка Цицерона, Тацита, Овидия и Сенеки. Энтузиазма, сообщаемого мистером Троддзом, хватало, правда, ненадолго – чаще всего только до конца занятия, после чего о необходимости изучения латыни вспоминалось лишь, когда приходила пора делать домашнее задание. Вскоре наиболее ушлые студенты нашли слабое место преподавателя-языковеда: стоило во время занятия кому-нибудь задать вопрос на историческую тему, касающуюся Древнего Рима, как старичок с не меньшим усердием переключался на её обсуждение, будь то завоевательные походы, становление императорской власти, гладиаторские бои или верования населения империи. И, увлекшись, совершенно забывал об основной теме занятия.