Хотя сейчас, вероятно, вся армия Наньчуана уже знала об этом.

Пэйцин, увидев, что он не ответил на вопрос, подумала, что он снова злился. Когда он ушёл за ширму, она вдруг вспомнила, что совсем не подготовила для него принадлежности для купания.

Она поспешно положила вещи и последовала за ним:

— Я уже почти всё приготовила, ой! —

Внезапно перед её глазами возникло обнажённое и мускулистое тело мужчины. Пэйцин воскликнула и, покраснев, отвернулась, забыв, что хотела сказать.

Сяо Юань заметил, как даже её спина выражала смущение. Легкая ткань нижней рубашки идеально облегала её фигуру, а длинные волосы слегка касались её, словно трогая его за сердце.

— Ты приготовила для купания холодную воду? — спросил он.

Пэйцин не ожидала, что он вернётся, тем более так быстро разденется. Она указала в сторону:

— Есть ещё немного чистой горячей воды, правда, она уже не такая горячая, как прежде, но если добавить, должно быть в самый раз.

Сяо Юань скользнул взглядом по указанному месту, а затем снова посмотрел на неё и хмыкнул.

Те белые, нежные руки, привыкшие только к игре на цитре и работе с чернилами, вряд ли смогут поднять полный сосуд горячей воды.

За её спиной раздался шум воды, и Пэйцин облегченно вздохнула. Поскольку он уже сам разделся, видимо, ей уже не придётся помогать, поэтому она добавила:

— Тогда прими ванну, а я пойду пришью ленту.

Увидев, как она спешно уходила, Сяо Юань недовольно заговорил:

— Принеси сюда и пришивай здесь.

— Что? — Пэйцин всё ещё стояла к нему спиной.

— Если я не буду доволен, как ты пришила, то тот самый Сяо Цзиань больше не будет приходить сюда обедать.

Глава 21. Мысли

Вне дома продолжал падать снег.

Внутри дворца Ханьнина, где витал пар, было настолько тепло, что хотелось заснуть. Но изредка раздававшийся тихий вопрос сразу возвращал его к ясности сознания.

— Можно ли так пришить? — спросила Пэйцин, поднося амулет. — Она мягко объяснила: — Так нитки не будут видны, и это будет лучше сочетаться с мешочком. Смотри, хорошо ли так?

Сяо Юань смотрел на её прекрасное лицо, которое было так близко к нему. Он редко отвечал без иронии, но на этот раз сказал:

— Хорошо.

Пэйцин слегка удивилась. Затем она улыбнулась и сказала:

— Тогда буду шить так.

После всего это времени её улыбка так и не изменилась. Она всё так же красива и нежна, как и в начале. Она всегда внимательно слушала его, помогала ему во всём. Иногда он подшучивал над ней, говоря ей плохие новости, чтобы увидеть, как она поверит в это и начнет беспокоиться. Он думал, что её было так легко обмануть, и размышлял над тем, что она не должна попасть в чьи-то другие руки.

Однако, неожиданно, обманутым оказался он, Сяо Юань.

Он поверил её утешительным словам, поверил, что она станет женой генерала. Даже когда его бросили, он всё ещё думал о возможных причинах её поступка. Он тайком искал её, но увидел лишь, как она получила почётный титул Императрицы. Он слышал, как много раз говорили о том, как маленькая императрица Пэй получала благосклонность, как счастливо она общаелась с Императором, как велика их любовь.

И вот письмо с просьбой о помощи пришло в Наньчуан.

Когда Чу Ли передал ему письмо, изящный почерк на конверте ударил по сердцу Сяо Юаня, как молоток. Он даже подумал, что она пожалела о замужестве, о браке со всё более слабеющим Императором.

Неужели она хочет, чтобы он пришёл за ней? Эта мысль заставила Наньчуанского принца, который ездил верхом более десяти лет, упасть с лошади. Он тогда напугал всех военачальников.

Он не стал искать врача и не обращал внимания на боль в ноге. Его сердце, подобное мёртвому пруду, вспенилось от слов «лично Сяо Юаню». Но когда он открыл письмо, его горячее сердце обдало ледяной водой.

Она просила его спасти её супруга и сына, даже если для этого ей придётся заплатить любую цену.

Посмотрев на это, он вдруг засмеялся, удивляясь тому, как он смог снова ощутить удар по сердцу той же теплой рукой. Так Сяо Юань просидел с письмом всю ночь.

На следующее утро Чу Ли принес новости о грядущем дворцовом перевороте в императорском городе. Наньчуан далек, и без активных действий они бы узнали о смене власти едва ли не последними.

Но новости, принесенные Чу Ли, оказались куда серьезнее, чем говорилось в письме Пэйцин. Поэтому все высшие офицеры южной армии удивились приказу Сяо Юаня немедленно поднять войска.