— Я очень рада за своего отца. И Нью-Йорк. Из него получится замечательный губернатор, если люди выберут его, и я поддерживаю его на каждом этапе пути. — Говорю я, изображая свою самую обаятельную улыбку, даже когда у меня скручивается живот.

— Возможно, заведя новые знакомства, я так понимаю? — Энтони Берри усмехается, наклоняясь вокруг меня, чтобы получше рассмотреть Сильвию и Ислу. Его камера слегка приподнимается, когда он делает еще одну осуждающую фотографию. — Разве это не было бы скандалом? — «Генеральный прокурор Ришелье ведет дела с печально известной семьей Велес?»

Блядь.

— Эй, те, с кем я общаюсь в личное время, не имеет ничего общего с бизнес-проектами моего отца, — огрызаюсь я, теряя хладнокровие, когда Сильвия вздрагивает от навязчивой вспышки камеры и отворачивает Ислсу от нежелательных фотографий.

— Я не уверен, что общественность увидит это именно так. — Паразит-папарацци, кажется, вздрагивают от радости при виде моего страдания. Потому что он знает, что у него есть что-то, что стоит опубликовать, если это заставит меня поежиться.

— Интервью законченно, — категорически заявляет Ефрем, встав перед камерой Энтони Берри и устрашающе нависая над ним. — Тебе пора уходить.

Впервые в жизни я стала свидетелем того, как папарацци отшатнулся. И я его не виню. Хотя внимание Ефрема даже не сосредоточено на мне, смертельное предупреждение в его голосе заставляет мой пульс нервно подрагивать. Энтони Берри на мгновение заметно колеблется, похоже, взвешивая риски и выгоды от дальнейшего продвижения вперед.

У меня сводит живот, когда он, кажется, приходит к выводу, что он неприкасаемый в таком публичном месте.

Насмехаясь, Энтони пытается обойти внушительного телохранителя Сильвии.

— Скажи мне, Дани…

Что бы он ни хотел, чтобы я ему сказала, я никогда не узнаю, поскольку Ефрем сокращает его предложение, снова выступая перед папарацци.

Энтони фыркает, его выражение лица мгновенно меняется от самодовольного до раздраженного.

— Что, думаешь, ты застрахован от повреждений моей ручки? — Спрашивает он, поднимая камеру и фотографируя бурное выражение лица Ефрема. — Просто представь себе заголовок: «Великий русский придурок, гарцующий по парку с нью-йоркской принцессой Ришелье…»

Предполагаемый заголовок Энтони замирает от удушья, когда Ефрем выхватывает камеру папарацци и буквально разламывает ее пополам.

— Как ты смеешь! — Энтони Берри шипит, когда обломки пластика и металла с грохотом падают на цементную дорожку. — Ты заплатишь за это. Ты и сопливая маленькая принцесса, которую ты пытаешься защитить.

Он заметно бледнеет, когда Ефрем крепко кладет ему сильную руку на плечо.

— Ты уходишь. Сейчас. — Грозные русские команды, отталкивают папарацци на несколько шагов назад.

Энтони спотыкается, едва держась на ногах и отходит от Ефрема. Телохранитель делает угрожающий шаг вперед.

— Ефрем, — визжу я с сердцем в горле, когда собираюсь вмешаться.

Белокурый гигант останавливается и смотрит в мою сторону, огонь в его взгляде начинает тлеть, когда он читает выражение моего лица.

Энтони пользуется возможностью, чтобы сделать рывок, убегая так быстро, как только может, не переходя в полноценный спринт.

Я не привыкла к тому, чтобы мужчины использовали физическую силу, чтобы добиться своего. И я беспокоюсь, что действия Ефрема могут обернуться против меня или моей семьи, потому что папарацци имеют репутацию мстительных людей. А Ефрем дошел до того, что уничтожил личное имущество Энтони. Но я также слегка впечатлена и шокирующе благодарна, потому что папарацци так настойчиво преследовал меня. Не то чтобы я признавала это, но мне действительно приятно видеть, как кто-то бежит после того, как он со мной обращался.

— Семье Велес никто не смеет угрожать. И хотя у вас нет их фамилии, вам в том числе, — мрачно заявляет Ефрем.

Мое сердце замирает от интенсивности его голоса, и у меня перехватывает дыхание. Почему мне так приятно осознавать, что я нахожусь под защитой Ефрема, я не знаю. Но от того, что я услышала, что он присматривает за мной так же, как и за Сильвией, у меня в животе трепещет.

— Ты в порядке? — Бормочет Сильвия рядом со мной, подпирая Ислу на бедре.

Я подпрыгиваю, потому что даже не заметила ее приближения. Выпустив дыхание от смеха, я пытаюсь стряхнуть с себя нервы.

— Да, я в порядке. А ты? Я не могу поверить, что он мог фотографировать Ислу без разрешения. Им следует проявлять немного больше порядочности, когда дело касается детей.

Маленькая девочка Сильвии уткнулась лицом в изгиб плеча матери, прячась под густой завесой материнских волос цвета красного дерева.

Лицо Сильвии мрачнеет.

— Я никогда раньше не сталкивалась с такими папарацци.

Горькая улыбка растекается по моему лицу.

— Добро пожаловать в Нью-Йорк. Боюсь, это один из недостатков быть моей подругой.