Молодой человек не раздумывал: окликнув Тхирасака и Рэндала, он схватил Петру за руку и увлёк её к машине. Воины Тиальфа помогли им покинуть двор больницы; припарковавшись возле многоэтажной стоянки, девианты вышли из машины и без слов направились к своим байкам в тени колонн, подпиравших второй этаж.

– Стоп, а где батальон Вардена? – внезапно остановился Тхирасак и огляделся.

– Очухались, наверное, – буркнул Рэндал, садясь на свой мотоцикл.

Великан закивал в ответ, соглашаясь, и подошёл к своему байку. Охваченная неприятным предчувствием, замерла Петра и оглянулась на отставшего Рэмрейна: держа биту на плече молодой человек, мрачно смотрел на верхний этаж автопарковки, оскалившись, припала к земле возле его ног волчица.

– Рэм? – нахмурилась девушка.

Послышалось рычание двух моторов: Тхирасак и Рэндал завели свои мотоциклы; Рэмрейн перевёл взгляд на Петру и с иронией протянул:

– Варден здесь.

Девушка прищурилась и вскинула бровь, молодой человек с не предвещавшей ничего хорошего улыбкой развернул в руке биту:

– Уезжайте, Петра. Этих я задержу.

Словно в ответ на его слова, тяжелым мешком свалился сверху Варден: он был мёртв. Петра вздрогнула и твердо приказала:

– Уезжаем!

Тхирасак и Рэндал сорвались с места и, разорвав кольцо спрыгнувших сверху сангвинаров, умчались на мотоциклах прочь от парковки. Девушка же после секундных колебаний выхватила чакрам и подбежала к молодому человеку.

– Уходи! – отрывисто бросил Рэмрейн, оглядывая окруживших их гардов.

Петра только покачала головой, спиной чувствуя ярость молодого человека. Чакрам со свистом рассёк воздух, едва сангвинары бросились на них; девушка растерялась лишь на мгновение, ощутив вложенный в её руку Рэмрейном нож, и тотчас ударила атаковавшего её стража. Она не умела хорошо обращаться с ножом, и удар получился смазанным, но от повторной атаки гарда её спасла обрушившаяся на его голову бита.

Сангвинаров было много, и девианты почти не успевали отбиваться от их нападений; Петра снова и снова пускала чакрам в смертельный полёт, поражавший руки и ноги стражей. Ночь наполнилась кровью, слышались глухие удары биты, перемежавшиеся с треском разрываемой лезвием ножа плоти. С рычанием бросалась на стражей Ракша, увлекая их в прыжках на холодную землю. Уворачиваясь от атак, защищая шею и успевая наносить удары, девушка время от времени бросала взгляды на сражавшегося рядом Рэмрейна. Бита в его руке была страшным оружием, не менее опасным, чем нож, от ударов которого даже сангвинары не могли защититься. В пылу схватки молодой человек рассёк кожу на лбу, шея и лицо его были забрызганы кровью гардов, и не раз пущенное им лезвие спасало Петру от нападения стража в последний миг.

Они оба сразу поняли, когда наступил момент бежать, и почти синхронно бросились к своим байкам; несколько раненых гардов попыталось им помешать, но они уверенно вырвались из круга противников и направились в сторону Айрондейла. Огромными прыжками поспешила за ними вслед Ракша.

Рэмрейн гнал свой харлей на большой скорости, так что ему даже пришлось немного сбавить ход, чтобы отставшая Петра смогла его догнать; ночь была морозной, но целых две схватки и резкий ветер давно высушили волосы и одежду девушки, намокшие, когда включили пожарную сигнализацию. Она не обратила на это внимания, обеспокоенная злостью ехавшего рядом молодого человека, которую он и не пытался скрыть.

Фенрир побежал им навстречу, когда они добрались до особняка; ответив на вопрос Рэмрейна коротким рычанием, он позвал Ракшу за собой – угоститься пойманным им ранее опоссумом. Вышедшие на крыльцо девианты обрадованно приветствовали Петру и молодого человека; задержавшись, чтобы ответить на их вопросы и отдать приказ о смене часовых, девушка успела заметить, что вырвавшийся из толпы людей Рэмрейн быстрым шагом устремился к крыльцу. Петра догнала его уже на втором этаже:

– Рэм! Постой, Рэм!.. Рэмрейн! – теряя терпение, выкрикнула она.

Молодой человек остановился посреди холла и резко развернулся; лицо его было бледнее, чем обычно, и тем темнее казались влажно-чёрные глаза. Маску Рэмрейн давно снял, и сжавшиеся губы его выдавали сдерживаемую ярость. Девушка видела в ней что-то совершенно не человеческое, звериное и пугающе-жестокое, снова подумала, что молодой человек может быть опаснее сангвинаров. Вспомнив безжалостную скорость, с которой он наносил удары сангвинарам совсем недавно, она усилием воли подавила неуместные вопросы и тихо начала:

– Я вижу, ты злишься. Ничего не хочешь сказать?

Сарказм Рэмрейна полоснул едкой кислотой:

– А мне это позволено?

– Рэм… – сорвалось с губ Петры. Она закрыла на миг глаза, собираясь с мыслями, и рассудительно проговорила: – Да, позволено. Говори, я хочу услышать.

– Ты не уехала, – севшим голосом ответил Рэмрейн. – Не поверила, что я с ними справлюсь? Или безрассудный риск – это только тебе разрешено?

– Ты ведь не из-за этого злишься, – в словах Петры не было ни гнева ни обиды.